Феликс Кривин

Феликс Кривин

Феликс Кривин

В автобиографии Феликс Давидович Кривин иронически серьёзно отмечает: «Я родился в счастливом 1928 году. Счастливым было и место, где я родился: порт отправления был порт Мариуполь. После гибели отца, который не выплыл из Чёрного моря, мы переехали в Одессу, и я всё надеялся, что отец выплывет».

Его направляют учителем в Мариуполь вместе с ещё одной студенткой, которая станет впоследствии его женой: «Она была киевлянка и скучала по Киеву, но вернуться туда мы смогли только через три года, отработав положенный срок. Киев меня не узнал. Он не хотел никуда принимать меня на работу».

В Ужгороде проработал редактором Закарпатского областного издательства с 1955 по 1964: «Сказки было рано писать, и я стал писать полусказки». Так появились книги «В стране вещей», «Карманная школа».

Спокойную провинциальную жизнь Феликс Кривин не стал менять на хлопотную столичную, полоса везения закончилась, и в течение семи лет его не печатали. А он писал стихи и прозу. И сейчас его книги продолжают выходить в разных издательствах, больше всего в городе Ужгород, ведь в нём Кривин прожил более сорока лет.

‘Миллион лет до любви’, ‘Брызги действительности’, ‘Я угнал машину времени’, ‘Завтрашние сказки’. По их названиям легко определить интересы писателя — прошлое, настоящее, будущее: ‘Человек должен жить так, чтобы максимально осуществить то, что ему дано от природы. Если человек приходит в жизнь, то после него должен быть дан ответ, зачем он приходил. Хоть какой-то ответ’.

Писатель много трудился и о своей работе говорил как всегда афористично: «Что такое писательская кухня? Это обыкновенная кухня, в которой днём варится суп, а ночью создаются бессмертные произведения». Произведения эти разные, но чаще всего лаконичные и выразительные: «Со Вселенной Земля разговаривает на коротких волнах… Поэтому будем кратки, чтобы нас услышали». Это пародии и шутки, сказки и полусказки, притчи, юморески, эпиграммы, лингвистические миниатюры, философские эссе, басни и полубасни. Его излюбленный способ сказать о волнующей теме — эзопов язык, давно и смело используемый многими русскими сатириками и юмористами.

«В последние годы я много внимания уделял научной тематике. Различные науки дают обильный материал и для юмора, и для сатиры, и для лирики. Этот цикл я назвал «Накоротке со Вселенной», потому что в нём действуют планеты, в том числе и Земля, с её океанами, реками, растительным и живым миром. В своём неудержимом развитии науки часто забывают о человеке. Мне хотелось заставить вспомнить о нём. Поэтому я очеловечиваю бесчеловечное. Быть может, очеловечивание природы хоть в какой-то степени поможет сохранить на земле человечность». Феликс Кривин

Его короткие рассказы и смешные, и грустные одновременно, потому что содержат глубокие наблюдения за действительностью и человеком, едва ли выдерживающими горькую иронию или ядовитый сарказм. В каждой истории есть маленькое открытие. И это чудо не оставляет читателя безучастным к большому миру Вселенной.

«В стране вещей» предметы оживают, думают, общаются друг с другом, ведут себя сообразно своему характеру и свойствам. Стихия юмора увлекла Кривина в тот край, где можно виртуозно играть словами, разделяя их на части и собирая вновь, где слова обретают переносный смысл взамен прямого и входят в новые сочетания, поразительные по силе и глубине мысли. Сложно определить тот единственный жанр, который наиболее точно отразил бы самобытность Кривина.

Всем известные предметы, общепринятые истины вдруг приобретают эффект неожиданной новизны, краткой и яркой до неузнаваемости.

 

«Числа делятся на чётные, нечётные и почётные. К последним относятся зачастую мнимые числа».

 

«— От великого до смешного один шаг, — сказал Наполеон и всё-таки не сделал этого шага. Но у Наполеона были последователи…»

 

«— Помещение должно быть открыто, — глубокомысленно замечает Дверная Ручка, когда открывают дверь.

— Помещение должно быть закрыто, — философски заключает она, когда дверь закрывают.

Убеждение Дверной Ручки зависит от того, кто на неё нажимает».

 

«Пень стоял у самой дороги, и пешеходы часто спотыкались об него.

— Не все сразу, не все сразу, — недовольно скрипел Пень. — Приму, сколько успею: не могу же я разорваться на части! Ну и народ — шагу без меня ступить не могут!»

 

«Картина даёт оценку живой природе:

— Всё это, конечно, ничего — и фон и перспектива. Но ведь нужно же знать какие-то рамки!»

«Я выбрал этот жанр потому, что он мой. Не всем это нравилось. Мне даже один посоветовал: ‘Ты говори с возмущением, но без образов’». Однако писатель не отступил от образности и создавал удивительные по форме, языку истории. Половина его метафорических обобщений вошла в пословицы и постоянно на слуху. Что уж говорить об учебниках по русскому языку! Ни один ещё автор не обошёл стороной кривинские грамматические сказочки ‘для грамотных’. А учителя используют тексты его лингвистических наблюдений как яркое средство привлечения детей к собственным открытиям в лингвистике, как побуждение к размышлениям о слове.

 

«Какое хорошее слово — ДУМАЮ! Оно обозначает действие, без которого ничего не узнаешь!»

 

«В глаголе ВЫНУТЬ исчез Корень.

Все другие части слова остались на месте: и Приставка ВЫ-, и Суффикс -НУ-, и даже Окончание -ТЬ, известное своей неустойчивостью. А Корень — исчез».

Куда же он делся? Вот вопрос! Кстати, -ТЬ — это окончание или суффикс?

 

«&lt,…&gt, предложение отличается от других предложений тем, что там, где хочется спрашивать или кричать, оно умеет сохранить спокойную интонацию».

Узнали, о каком предложении говорит Феликс Кривин?

 

«Восклицательный Знак не сгибают сомнения и вопросы, потому что в предложении его интересует не смысл, а только эмоции».

Каково же имя восклицательного знака?

ОПЫТ СПРЯЖЕНИЯ

 

Слово берёт Инфинитив:

— Эх вы, разве так надо спрягаться? Я б вам показал, только у меня нет времени.

— Время мы найдем. Какое тебе: настоящее или прошедшее?

— Лучше будущее, — говорит Инфинитив, чтобы хоть немного оттянуть время. — Да не забудьте про Вспомогательный Глагол: такие дела не делают без помощников.

Дали ему Вспомогательный Глагол.

Спрягается Вспомогательный Глагол — только окончания мелькают. А Инфинитив и буквой не пошевелит. Зачем ему шевелить, зачем ему самому спрягаться? Он Инфинитив, у него нет времени…

Ну что за катавасия? Не вижу кота Васи я, Не слышу кота Васи я, Такая вот беда!

Мы с общего согласия Кота укатавасили, Ушел из Катавасии Кот Вася навсегда.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Тире перед прямой речью — очень важный знак препинания. Он как бы предупреждает: перед тем как что-нибудь прямо сказать, пожалуйста, остановитесь, подумайте!

 

ПОЗИЦИЯ СЛОВА

Главное — чётко определить свою позицию.

Сказать:

— Я — против.

Или:

— Я — за.

ЗА и ПРОТИВ… Простые предлоги, служебные слова… Но если позиция достаточно тверда, то и они могут стать главными членами предложения.

 

О книжном море печатного слова, о любимой литературе Кривин тоже напишет весьма иронично:

«Достать Юлиана Сименона — дело совершенно немыслимое, его можно только выменять на Болеслава Пруса, да и то в тех кругах, в которых его не отличают от Марселя Пруста, совсем другого писателя. В тех же кругах за два комплекта «Саги о Форсайтах» можно получить один комплект Франсуазы Саган, за который вам не глядя дадут исходный комплект Жоржа Сименона. «Два Дюма» — за «Три товарища», «Три товарища» — за «Четыре танкиста и собака», «Четыре танкиста…» — за «Сто лет одиночества», «Сто лет одиночества» — за «Тысяча и одна ночь»…

Океан Печатной Продукции… Как приятно захлёбываться в этом океане!..

Книжное море… Солёный простор из романов и повестей, и ветер из песен, и белеющий парус, и чёрный пиратский флаг из книг для юношества, и сухопутные разговоры о море — из пьес, и синева, синева из бесчисленных стихотворных сборников… Недолговечные волны, взлетающие до небес и тут же уходящие в бездну забвения, и незыблемые утесы, способные простоять тысячу лет…

И здесь, как и в любом море, каждый найдет своё отражение и узнает себя, но не такого, как в зеркале, а рассыпающегося солнечным светом и уходящего в глубину… И увидит продолжение своё и в глубину, и в высоту, и в непостижимое завтра…»

 

Попробуйте вспомнить всех авторов названных книг!

В 1990 Феликс Кривин стал лауреатом премии имени В.Г. Короленко, в 1998 уехал в Израиль, живёт, как и раньше, скромно и тихо, редко выступает перед зрителями, занимаясь тем делом, которому посвятил свою жизнь, — созданием книг. «И вот я оглядываюсь на прожитую жизнь. Хорошая была жизнь, хотя и не всегда пригодная для жизни».

Очень интересны рецензии и отзывы о книгах Феликса Кривина. Одна из них принадлежит Сергею Довлатову, другая — Л. Бабаловой.

 

С. Довлатов

О книге Ф. Кривина ‘Калейдоскоп’

 

В этой книге сотни персонажей. Среди них неутомимые путешественники и убеждённые домоседы, мудрецы и простофили, легкомысленные прожигатели жизни и суровые резонёры. Чернильница мнит себя писательницей, пройдоха Штопор умело выкручивается из любого положения, Погремушка спорит со Скрипкой о музыке, а новенькая блестящая Пуговица соединяет жизнь со старым потасканным Пиджаком.

Кривин — свой человек в этом мире. Он понимает язык вещей. Ни одна мелочь не ускользает от него. Мы хорошо знакомы с его героями. Сталкиваясь с ними ежечасно, мы привыкли к их обыденным назначениям. Но стоит автору повернуть чудесный калейдоскоп, и этот мир преобразится, удивит нас резкими смещениями, вещи скинут будничные маски, мелочи приобретут значительность, а в банальной истории обнаружится неожиданный подтекст.

«— Нужно быть доходчивее, проще», — наставляет Скрипку Погремушка. И мы вспоминаем ревностных поборников той «простоты» в искусстве, которая нередко маскирует убогое содержание.

Всё, что хочет сказать Кривин, он облекает в форму сказок, лукавых и ядовитых, хоть и непритязательных, на первый взгляд.

Маленькая Спичка не захотела лежать в тесной коробке, она выскользнула и отправилась странствовать. Но ей никогда не суждено было больше гореть — слишком далеко она ушла от своей спичечной коробки.

Каких только профессий не перепробовал Пузырёк. Был медиком — уволили за бессодержательность, попытал себя в переплётном деле — что-то там у него не клеилось. Теперь Пузырёк надумал книги писать. Может, из него писатель получится? Ведь Пузырёк прошел такую жизненную школу!

Каждому предоставлено место в этом мире, каждый незаменим на своем месте, каждый делает в жизни свое дело, каждый должен поступать сообразно своему предназначению и своим склонностям — к этому сводится основная концепция Кривина.

Эта книга поучительна, но вы не найдете в ней дидактики, нравоучительных деклараций. Даже правила школьной грамматики, суховатые математические аксиомы Кривин умеет наполнить смыслом, разглядеть в них неожиданные отношения и взаимосвязи.

Буква «П» — глуховатая тихоня и скромница. Но попробуйте поставить букву «П» перед звонкой. Уж тут-то она зазвучит. Ни дать ни взять — буква «Б», вторая буква алфавита.

Буква «П» обрела право голоса.

Буква «П» пошла на выдвижение.

Буква «П» может свободно звучать. В её положении это позволено.

Кривин как писатель не укладывается в традиционные литературные рамки. Его миниатюры принадлежат к трудному и своеобразному жанру, требующему от писателя изощрённой наблюдательности, умения обобщать конкретные факты, придавая им символическое звучание, и выражать свои идеи в форме искусно построенных иносказаний. Но Кривин вырывается за пределы традиционной сказочной поэтики, выходит из круга привычных атрибутов жанра.

Каждая сценка Кривина — это маленькая комедия. Драматизм его миниатюр, умение лаконичным штрихом обозначить характер, владение содержательным и динамичным диалогом настолько явно свидетельствует о драматургическом таланте, что читателям естественно было бы ждать от Кривина успешного выступления в качестве комедиографа.

Разумеется, не все равноценно в этом сборнике. Некоторые миниатюры кажутся легковесными и звучат на уровне простеньких каламбуров. Но Кривин давно покорил широкую аудиторию. У него есть свой читатель, человек осведомленный, умеющий оценить и тонкую мысль, и острое слово, отдавая при этом должное легкости и изяществу. Такой читатель с благодарностью примет новый сборник Кривина «Калейдоскоп».

 

Л. Бабалова

Вы читали Феликса Кривина?

Феликс Кривин — создатель очень интересного и своеобразного жанра. «Полусказки», «В стране вещей», «Калейдоскоп» — так называются сборники его рассказов.

Он пишет о вещах, животных, насекомых. Но вы видите и слышите в его рассказах людей. Его герои (Фонарный столб, Погремушка, Яблоко, Мухи, Принцесса Грамматика) живут и действуют, как люди: влюбляются и изменяют, работают и лодырничают, куда-то спешат и опаздывают, говорят и молчат, ссорятся, спорят, рассуждают. Одни смелы и великодушны, другие трусливы, мелочны и завистливы. Одни мечутся в поисках «тёплого местечка», другие жертвуют собой, не требуя даже признания своего героизма. Одним словом, это люди, и «ничто человеческое им не чуждо».

Значит, это басни? Басни в прозе? В стихах? Нет, это не совсем басни, хотя Кривин пишет свои рассказы и в прозе, и в стихах, хотя его «полусказки» несут в себе большое поучительное содержание.

Вся прелесть рассказов Феликса Кривина, их неповторимое своеобразие заключается в том, что писатель причудливо переплетает прямые и переносные значения слов. Так, у него «Чайник развивает кипучую деятельность», а «Тюремная Решётка знает жизнь вдоль и поперёк», «Мяч был в ударе», а «Часы не шли: они стояли на страже времени».

Когда читаешь рассказы Кривина, видишь удивительный сплав образности, фигурального употребления слов, тонких психологических и поэтических наблюдений. Слово Кривина несёт глубокую идею, не превращая её в сухую формулу, оно искрится метафорическим блеском, грани его всегда по-новому преломляют смысл.

Представьте себе молодого человека, который только что получил высшее образование и не желает ехать по месту назначения. Ему куда приятнее остаться в городе, а то, что его должность мало соответствует полученной им специальности, нисколько его не волнует. Как видите, сюжет довольно прост и даже банален.

А вот как это выглядит у Кривина.

«Закончив высшее образование в лесу, Дуб, вместо того, чтобы ехать на стройку, решил пустить корни в городе».

Выражение «пустить корни» имеет два значения: прямое и переносное. Первое мы употребляем по отношению к растениям, а второе — по отношению к людям. Персонифицируя Дуб, то есть одушевляя неодушевлённое, Ф. Кривин использует переносное значение этого выражения. Оно, однако, не теряет своей живой связи с прямым значением, поскольку относится именно к Дубу, а не к человеку.

«Дуб устроился на должность Фонарного Столба в городском парке, в самом тёмном уголке — настоящем заповеднике влюблённых. Фонарный Столб взялся за дело с огоньком и так ярко осветил это прежде укромное место, что ни одного влюблённого там не осталось».

Здесь уже проявляется не только приспособленчество Дуба, но и то качество, которое присуще не очень умным людям, о которых говорят: «Да он же дуб!» Выражение «взяться за дело с огоньком» говорит об активности человеческой деятельности. В то же время «огонёк» в прямом своём значении является неотъемлемым свойством Фонаря.

Завершает Кривин эту маленькую полусказку словами Фонарного Столба, бывшего Дуба, который возмущён сбежавшими от него влюблёнными: «—И это молодёжь! — сокрушался Столб. — И это молодёжь, которая, казалось бы, должна тянуться к свету!»

И нам всё ясно. В нескольких метких фразах умещается содержание большого фельетона.

В рассказах Феликса Кривина много тонкого юмора, их читают с удовольствием люди самых различных профессий. Но особенно интересны они для филолога, для человека, занимающегося русским языком, желающего проникнуть в самые глубины его лексического и фразеологического богатства.

 

Литература

 

1. Бабалова Л. Вы читали Феликса Кривина? / Русский язык за рубежом. — 1967.  — Выпуск №1. —  С. 107-109.

2. Довлатов С. Кривин Ф. Калейдоскоп. Изд-во «Карпаты», Ужгород, 1965. / Звезда. — 1966. — № 3. — С. 218-219.

Оцените статью
exam-ans.ru
Добавить комментарий