Фенимор Купер
Джеймс Фенимор Купер (1789-1851) родился в богатой семье, учился в школе и колледже, стал моряком, потом путешественником, а перешагнув тридцатилетний рубеж, написал роман «Предосторожность», через год — роман «Шпион» и приобрёл известность.
Фенимора Купера особенно представлять нет нужды. Купер — это наше детство.
Ещё в середине прошлого века в Европе говорили, что Америку знают только по Ниагарскому водопаду да по рассказам Вашингтона Ирвинга. Ирвинг всего на шесть лет старше Купера, а литературой стал заниматься лишь годом раньше него. Так что если Ирвинг — отец американской литературы, то Купер, по меньшей мере, её дядя. Он, конечно, романтик, но очень необычный романтик, счастливо нашедший свою тему.
Романтики часто отправлялись за сюжетами в далёкое прошлое, подальше от действительности. Купер, напротив, писал о настоящем, об освоении Америки, о старых охотниках и отважных индейцах. И это настоящее было написано столь удивительным языком, что до сих пор ошеломляет мальчишек — неисправимых романтиков.
Предлагаю познакомиться с биографией Фенимора Купера в интереснейшем очерке писателя Николая Внукова, можно найти статью Олега Фочкина из журнала «Читаем вместе» (август-сентябрь 2009 года).
Николай Внуков
Фермер с берега озера Отсего
В один из вечеров августа 1819 года богатый американский землевладелец Джеймс Фенимор Купер сидел у камина в своей уютной гостиной и читал жене только что полученный из Англии новый роман. Это была обычная для литературы того времени история двух влюблённых, на пути которых возникает множество разных препятствий, но завершается счастливым браком и обязательно суровым нравоучением в конце.
Потрескивали поленья в камине, жена Фенимора опустила на колени шитьё и с улыбкой дослушивала последние страницы книги. Фенимор дочитывал их скороговоркой. Наконец он захлопнул томик и швырнул его на пол.
— Невыносимо, правда? Как будто переел маисового печенья с патокой.
— Действительно, скучно,— сказала жена.— И ничему не веришь. В жизни так никогда не бывает.
— Знаешь, дорогая, я бы, наверное, написал гораздо лучше.
— Ты? — воскликнула молодая женщина.— Но ведь ты — не писатель. Для того, чтобы писать книги, нужен талант.
— Талант…— задумчиво повторил Фенимор.— Кто знает, может быть, и у меня есть талант. Ведь я ни разу не пробовал.
— Попробуй!— подзадорила его жена.
— Ты думаешь — не получится?
— Уверена,— сказала она.— Ты — землевладелец, плантатор, но не писатель.
Да, Фенимору Куперу было тридцать лет, и он был плантатором и землевладельцем. Дом и земля — 4000 гектаров — достались ему в наследство от отца, судьи Вильяма Купера. Фенимор разводил на земле овец, выращивал пшеницу и жил спокойно и беззаботно, как всякий состоятельный человек. За его плечами были три курса юридического факультета университета, плаванье матросом на торговом корабле, служба в военном флоте мичманом на бриге «Везувий».
Он любил море. Вода была с детства рядом — огромное именье отца стояло на берегу красивого озера Отсего. Пятилетним мальчишкой он научился плавать, а восьмилетним — стрелять из ружья. Лес тоже был рядом — он стоял непроходимой стеной по берегам озера. Достаточно подальше забраться в чащу, и можно было встретить индейцев из племени онейда или онондага — бывших хозяев этой земли.
В 1809 году, когда Фенимору исполнилось двадцать лет, его отец умер. Он занимался политикой, и политика привела его к концу. На одном из предвыборных митингов отец поспорил со своим политическим противником. Спор перешёл в драку. Судья Вильям Купер получил от своего оппонента такой удар в переносицу, что через двое суток скончался. В Америке тех времён драки политических противников были самым обычным делом.
В 1811 году Фенимор получил свою долю отцовского наследства и женился. С морем было покончено. Мичман военного флота превратился в крупного землевладельца.
Слова жены, что он не сможет написать книгу лучше английской писательницы, задели ого.
— Знаешь, я всё-таки попробую, — сказал Фенимор.
Он не только написал роман «Предосторожность», но даже издал его. Впоследствии он стыдился этой книги — она была полностью подражательной. Однако писательство так захватило его, что он сразу же принялся за вторую книгу.
— В «Предосторожности» я писал об Англии, зная её только по книгам да по рассказам, — сказал он жене. — Теперь я попытаюсь создать чисто американский роман. Я хочу написать о нашей недавней войне за независимость и о любви к родине.
Через год родился роман «Шпион».
Фенимор Купер стал знаменит.
Действительно, «Шпион» был первым произведением в Штатах, рассказывающим о борьбе молодой американской республики с английской метрополией. В этом романе Фенимор Купер сделал героем не аристократа, а бродячего торговца-коробейника Гарви Берча.
Ещё через два года Купер пишет роман о поселенцах, осваивающих дикие земли американского материка к западу от Атлантического побережья — «Пионеры».
Новая книга принесла ему всемирную славу. Землевладелец превратился в профессионального писателя. Интересно, что первый морской роман Купера «Лоцман» тоже родился благодаря спору. Купер с женой были приглашены к богатому нью-йоркскому книголюбу Чарлзу Уилксу. Новинки литературы обсуждали во время обеда. Разговор шёл о Вальтере Скотте и о его книге «Пират».
Все недоумевали: Вальтер Скотт никогда не был моряком. Он был судьёй и проводил свободное от заседаний время или в своём кабинете над рукописями, или в светских гостиных. Откуда же он так хорошо знает море?
— Да он вовсе не знает моря! — воскликнул Фенимор Купер, перелистывая книгу. — В тексте наберётся от силы десятка три морских терминов, которые могут поразить сухопутного человека. А морские сцены занимают совсем мало места. Сэра Вальтера выручает талант рассказчика. Он так ловко вставляет морские словечки в текст, что кажется, будто пишет морской волк.
— Вот именно! — сказал Чарлз Уилкс. — Если бы сцен на море было больше, а герой беспрерывно ввёртывал бы в речь бом-брам-стеньги, шкоты и кливера, сухопутный читатель заснул бы над такими страницами. У сэра Вальтера тонкий вкус.
— А я в это не верю! — сказал Фенимор. — Мне кажется, что роман, всё действие которого будет происходить на море и герои которого будут говорить только на «морском» языке, может быть не менее захватывающим, чем всякий другой.
— Для моряков может быть, но не для нас, — сказал Уилкс.
По дороге домой Фенимор сказал жене:
— Я так и не смог ничего доказать. Придётся написать морской роман. Только так я покажу, чего может добиться в этом жанре моряк.
Спор за обедом закончился созданием первого в мировой литературе морского романа.
Вскоре Купера назначили американским консулом во Францию, он уехал в Европу и прожил там семь лет. Он побывал в Англии, Италии, Швейцарии, Германии, познакомился со знаменитыми европейскими писателями, в том числе и с Вальтером Скоттом. Он писал путевые очерки и романы из европейской жизни, которые сейчас уже почти забыты. Там же, в Европе, он закончил вторую книгу о своём любимом герое — вольном охотнике лесов и прерий — Зверобое, или Кожаном Чулке.
Возвратившись в Америку, он увидел, что девственные некогда леса в штате Нью-Йорк поредели под топорами поселенцев, а частью и вовсе выжжены. Что остатки индейских племён или истреблены полностью, или влачат жалкое существование. Что в американском обществе началась безудержная погоня за деньгами, которая порождала цинизм, продажность и лицемерие.
И тогда Купер решил бороться своим пером с тем, что он считал гибельным для своей страны.
Кроме романов о Кожаном Чулке «Следопыт» и «Зверобой» из-под его пера одна за другой появляются критические статьи. Они были настолько беспощадны, что скоро их перестали печатать. А потом из библиотек начали изымать его книги.
«Так я разошёлся со своей страной…» — с грустью признавался Купер в одном из писем.
Он умер в 1851 году в своём родном Куперстауне (на месте отцовского имения вырос целый городок), оставив читателям всего мира огромное количество романов. Многие из них не выдержали испытания временем и забыты, но «Шпион», «Лоцман» и пять книг об индейцах и вольном охотнике лесов Натаниэле Бумпо — Кожаном Чулке — стали классическими произведениями мировой литературы.
Бальзак «рычал от восторга», читая романы Купера. Лермонтов находил в них больше глубины и художественной ценности, чем в романах Вальтера Скотта. Белинский сравнивал Купера с Шекспиром. Горький говорил, что «безграмотный Бумпо является почти аллегорической фигурой, становясь в ряды тех истинных друзей человечества, чьи страдания и подвиги так богато украшают нашу жизнь».
Книги Купера сейчас знают и любят ребята и взрослые всей нашей огромной страны. Потому что Честность, Мужество и Самоотверженность, воспетые писателем, всегда остаются Местностью, Мужеством и Самоотверженностью в любом уголке земного шара, где живут люди.