Казакевич
24 февраля 2013 года исполнилось 100 лет со дня рождения прозаика, переводчика и поэта Эммануила Генриховича Казакевича (1913-1962). Отец — талантливый журналист — своим примером подсказал ему будущую профессию.
С энтузиазмом окунулся в строительство новой жизни на Дальнем Востоке, куда уехал совсем ещё юным, восемнадцатилетним пареньком. Ему приходилось многому учиться: корчевать деревья, руководить колхозом и театром, культурной работой в клубе, который он строил, печататься в газетах, переводить на еврейский язык (идиш) русских и немецких поэтов и драматургов.
В конце 30-х годов Казакевич приезжает в Москву с практически оформленными и готовыми к публикации поэтическими произведениями. Но выход его первой книги совпал с началом Великой Отечественной войны: бои под Москвой, потом работа корреспондентом и вновь действующая армия, служба в разведке, ранение, ордена и медали за проявленные им храбрость и отвагу.
Мирная жизнь Казакевича была по-прежнему связана с военной деятельностью, в этот период некогда было сочинять, но что-то постепенно накапливалось в сердце и только ждало своего появления на свет. Оно и стало основой для многих книг писателя.
Самая яркая и успешная — повесть ‘Звезда’. С 1947 года она постоянно переиздаётся, имеет две экранизации: первая в 1949 году с Анатолием Вербицким в роли лейтенанта Травкина, вторая в 2002 году с Игорем Петренко. Отзывы читателей и критиков были единодушны — это удивительная баллада в прозе о войне. Сам автор считал её ‘удручающе обыденной’, но бывшие фронтовики находили в ней очень знакомые по своему военному прошлому детали: затянувшееся ожидание тех, кто не вернулся с задания, и ощущение пронзительной боли от горечи утрат…
Казакевич один из первых обессмертил подвиг рядового воина, кто воевал не на главном направлении, а в тылу врага. Великая правда была в том, чтобы обыкновенного человека записать в книгу славы, чтобы сосредоточить внимание на быте войны — и война, и не война вовсе, а привычные будни. Звучат яростные приказания ‘окопаться’, и ‘война превращается в огромную землеройку’, наступает жизнь тихая, мокрая, липкая, дрянная, земляная. Так подчёркнуто просто сказано о великой бездомности людей на войне.
И всё-таки единой семьёй на войне можно считать взвод разведчиков, у них была своя история, которую из уст в уста, как летопись, передавали бывалые бойцы новеньким солдатам.
Главный герой повести — человек скромный, замкнутый, молчаливый, застенчивый, голос не повышает, вполне соответствует своей фамилии — Травкин. За внешней простотой и незаметностью скрывается глубокое содержание: талант учёного, любовь к музыке и физике, рыцарство по отношению к девушке, стремление к справедливости, бескорыстие. Человеческое обаяние не в силах разрушить даже размышления героя о пленном немце.
У Владимира Травкина мама — учительница, сестра Лена учится в консерватории. О семье героя мы узнаём из его писем родным. Но лучше всего проявляются личные качества лейтенанта в поступках и общении со своими подчинёнными. Он ненавидит неправду, позёрство, и об этом хорошо знает сержант Мамочкин, не догадывается о чувствах связистки Кати Симаковой, кажется каким-то непонятным своим ребятам, больше всего ценит самозабвенное отношение к делу. ‘Не думать о своей выгоде, а только о своём деле, — так был воспитан Травкин…’
Скупо, но верно выписан образ комдива полковника Сербиченко, который помнит в лицо всех своих офицеров. Это тип старого служаки, бывалого разведчика, ещё в 1915 году получившего боевое крещение и георгиевский крест. Он по-отечески любуется разведротой лейтенанта Травкина: зелёные маскхалаты, загорелые лица, бесшумный шаг (ради удобства и тихого шага они носят ловко сплетённые лапти!), готовность в любой миг раствориться и исчезнуть.
Вот они — глядят орлами: известный Аниканов, бесстрашный Марченко, лихой Мамочкин, испытанные старые бойцы. Разведка — это глаза и уши пехоты. Только разведчики имеют привычку прислушиваться к каждому шагу и вполне заслуженное уважение, беспечность и свободу, немыслимую в других войсках. Отсюда горделивое чувство исключительности их ремесла.
Позывной группы Травкина — ‘звезда’, многое пришлось пережить ей до того, как исчезает сигнал радиосвязи: миновали линию неприятельского обстрела, чуть не попались в руки СС, от взятого ‘языка’ узнали о готовящемся наступлении немцев, потом бегство от погони и последняя радиограмма разведчиков, пропавших без вести в тылу врага.
До 60-х годов Казакевич пишет о войне — это повести ‘Двое в степи’, ‘Сердце друга’, романы ‘Весна на Одере’, ‘Дом на площади’. Память писателя прочно держит события последних боёв и начало мирной жизни, утраты и горе, коснувшееся многих людей: ‘Всё лучшее, благородное, героическое, с чем пришло в мир наше поколение, оно отдало этой войне’.
И всё-таки в творческой судьбе Казакевича есть ещё одна особая книга — перевод на русский язык забавной детской сказки итальянского писателя Карло Коллоди ‘Приключения Пиноккио’. Здесь ему наиболее точно удалось передать шаловливый характер деревянного человечка, который пережил очень много приключений, прежде чем стать настоящим мальчиком. Эти грустные и весёлые истории о непоседливом Пиноккио легко воспринимаются и детьми, и взрослыми благодаря таланту Казакевича-переводчика.
Увы, из-за смертельной болезни Эммануил Генрихович не смог осуществить все свои творческие планы: написать о жизни Марины Цветаевой и Колумба, о древнегреческом сочинителе мифов и о себе.
Литература
1. Бочаров А. Эммануил Казакевич. — М., 1967.
2. Головина Л.А. ‘Звезда’ Э. Казакевича. Х класс / Литература в школе. — 2006. — № 5. — С. 33-34.
3. Козлова О.И. Казакевич / Русские писатели, ХХ век. Биобиблиогр. слов. В 2 ч. Ч. 1. А — Л. — М.: Просвещение, 1998. — С. 583-586.
4. Твардовский А.Т. Э.Г. Казакевич / Казакевич Эм. Звезда. — Л., 1989. — С. 5-10.
5. Фролова Г.А. Три ‘Звезды’. Опыт сопоставления экранизаций повести Э. Казакевича ‘Звезда’. VIII класс / Литература в школе. — 2007. — № 4. — С. 36-37.