Наряжаем ёлку
По традиции накануне Нового года покупается красавица ёлка. На пушистых зелёных ветвях развешиваются конфеты, шарики и забавные игрушки.
Многие ёлочные украшения передаются из поколения в поколение, поэтому среди них можно найти и такие игрушки, которые были изготовлены много лет назад.
Раньше их делали из стекла и покрывали яркими красками, они блестели, словно драгоценности.
К сожалению, сейчас игрушки делают в основном из пластика, они не бьются и не имеют той прелести, что настоящий зеркальный шарик из стекла.
Целый год лежал на полке. Все забыли про меня. А теперь горю на ёлке, Потихонечку звеня.
В. Берестов
Кроме стеклянных, давным-давно были игрушки из папье-маше или ваты. Вату пропитывали специальным клеем и раскрашивали, получались лёгкие смешные фигурки. С ватными игрушками играли, как с обычными куклами, не боялись уронить и повредить.
Самыми простыми были плоские картонные игрушки. На толстом картоне оттискивали узоры и раскрашивали специальными красками, которые даже светились в темноте.
Ирина Буганова
Новогодние игрушки На зелёных ветках спят: Птички, шарики, хлопушки. В небе звёздочки блестят.Светофор горит зелёным, Без пяти уж на часах.Дед Мороз путём торёным К нам примчался на санях.Важно ходит возле ёлки, Охраняет крепкий сон. Поправляя чуть снежинки, Серебрит иголки он.Безмятежно и спокойно. Стрелка на часах дрожит.За окном в ночи безмолвно. Снег тихонечко кружит.Шишки, шарики, конфеты И гирлянды из огней С полуночи до рассвета Спят в кроватях из ветвей.
Т. Александрова
Сказка старого ёлочного шара
— Здесь изумительно! — звенел новенький, только из магазина стеклянный шарик, повешенный на Ёлку. — Я никогда-никогда не полезу в отвратительную тёмную коробку, где и без меня ёлочных шаров полным-полно! Останусь здесь сверкать, блестеть и качаться всю жизнь. Всю жизнь!
— Тогда, мой милый, твои жизнь может оказаться слишком короткой, — надтреснутым голосом возразил большой старый шар, довольно облезлый, но со следами былой красоты и позолоты. Послушай-ка, что я тебе расскажу.
Давным-давно, этак два или даже три года назад, я был таким же блестящим юношей, как ты, мой новый друг, — тут старый шар глуховато кашлянул и покачнулся на ветке. — И я тоже решил: «Ах, никогда-никогда не полезу в противную коробку, это не для меня, не для меня. Другие как хотят, но не я».
И вот нас стали снимать с Ёлки, осторожно укладывать на мягкую скатерть, чтобы потом удобно разместить в коробке. Я потихоньку откатился в сторонку и спрятался за сахарницей.
Когда все мои добрые друзья и знакомые были надёжно спрятаны в коробку и сама коробка убрана куда-то ужасно далеко, я попался людям на глаза. Я правильно рассудил: не будут из-за меня, одного-единственного ёлочного шарика, поднимать тарарам, доставать коробку, развязывать её, и так далее, и тому подобное.
— Смотрите! Вот это да! — удивились люди, увидев за сахарницей меня.
Понятия не имею, что они сделали бы со мной, если бы не Ёлка. Наша Ёлка так нас любила и была чрезвычайно добра. Она не пожелала без нас, игрушек, ни одного дня оставаться в комнате. Покидая дом, она позаботилась обо мне и оставила на полу одну из своих зелёных веточек. Ветку поставили в кувшин и повесили на неё меня.
Я один довольно долго украшал комнату. Наконец ветка высохла и осыпалась. Наверное, от одиночества. Я очень боялся, что тоже осыплюсь. Я качался на голом сучке, сверкал и блестел изо всех сил, но блеск был, можно сказать, чисто внешний и поверхностный: мысли мои были самые тусклые. Да, мой друг, самые тусклые.
Потом меня сунули в тёмный кухонный шкаф. Моими соседями оказались (страшно подумать!) утюг и медная ступка. Мягкостью манер и лёгкостью характера они не отличались. Я, разумеется, уклонялся от столкновений, как мог, но некоторые трения между нами, к сожалению, происходили, и это оставило след на моих боках.
Моя хрупкая натура вряд ли вынесла бы долгое общение с этими, мягко говоря, тяжелыми соседями Но, к счастью, как-то раз добрая бабушка (вы все её прекрасно знаете) открыла шкаф, чтобы взять ступку, и ахнула:
— Бедненький ёлочный шарик! Что ты здесь поделываешь, один-одинёшенек? Эдак тебе и до Нового года не дожить!
Бабушка взяла меня к себе и до самого Нового года хранила в шкатулке с клубками. Знаете, что такое клубки? Они тоже круглые, разноцветные, но куда им до нас! Самый завалящий ёлочный шар более изящен и великолепен, чем самый прекрасный клубок. Правда, клубки мягки, покладисты, ни попрёка, ни укора я не слышал. Они даже пробовали утешать меня, но пока я вращался в их обществе, с меня сошло немало позолоты. Да, мой друг, немало позолоты…
Клубки подолгу беседовали шёпотом, но разговоры их скучны и одно образны. Всё больше про овечек, на которых якобы росли эти клубки в далёкой светлой молодости. Будто бегали эти овечки по горам и долам, кушали траву, зелёную, как наша Ёлка, и от неё вырастали на овечках разноцветные клубки. Да, вот какие выдумки вынужден был я слушать днём и ночью…
Сколько раз, посредине бесконечных бесед об овечках, я ловил себя на мысли о вас, мои далёкие, милые, чудесные друзья! И мне так не хватало вас, если бы вы только знали! Как мечтал я хоть раз услышать Стеклянного Барабанщика, увидеть Хрустальный Самолётик, поговорить с Ватным Кроликом, порадоваться Серебряной Шишке, послушать Золотую Совушку, мудрую головушку! Как я скучал по своим друзьям, разноцветным ёлочным шарам, как вспоминал буквально каждую бусинку на Ёлке! А семья колокольчиков? А флажки, которые всегда нам так весело махали? А фонарики — они сверкали так ярко, чтобы освещать нас. Даже рваненького Картонного Верблюда я вспоминал с нежностью, даже нашу глупенькую Тряпичную Морковку!
Клубки такие сони. Они готовы спать сколько угодно, хоть всё время. Правда, они видят сны и всегда рассказывают их друг другу, проснувшись. Увы, эти сны тоже про овечек. И я привык долго спать и видел во сне вас, ненаглядные друзья! Но спать приходилось так много, что сны про вас кончились. И я тоже стал видеть сны про овечек.
И вот однажды я смотрел сон, как овечки бегают по горам вверх-вниз, вверх-вниз. И разноцветные клубки прыгают на их спинах вверх-вниз, вверх-вниз. И вдруг овечки зазвенели, клубки заблестели. Я проснулся и не поверил сам себе. Вокруг были вы, мои чудесные друзья! Колокольчики звенели. Шары блестели. Наша милая Ёлка держала на каждой ветке кого-нибудь из нас.
«Это сон, всего-навсего сон», — твердил я себе и боялся проснуться, как вдруг услышал:
— С Новым годом, наш старый друг! Где ты пропадал столько времени?
Андрей Усачёв
Праздник чудесный! День новогодний! Ёлочка в гости пришла к нам сегодня… Дети и взрослые, мамы и папы,Нежно пожмём ей зелёные лапы.Будет у ёлочки нашей веселье: Сделаем ей из гирлянд ожерелье. Повесим конфеты, шары и хлопушки… Ведь ёлки, как дети, любят игрушки!Милая, добрая, словно принцесса, Вдруг улыбнётся нам гостья из леса И закачает своими ветвями,И в хороводе закружится с нами!
Олег Кургузов
Ежонок Чих
В конце декабря, перед самым Новым годом, стояли жуткие морозы. Птицы замерзали на лету и падали на землю с ледяным звоном, лёд на реке трещал, трещали стянутые морозом деревья в лесу. Под одной невысокой ёлкой мёрзли в своей неглубокой норке мама-ежиха и ежонок Чих. Мама закрывала ежонка своим телом, и он меньше страдал от трескучих морозов. А она замерзала всё сильнее и сильнее. И скоро замёрзла так сильно, что не смогла больше дышать.
А на следующий день, 31 декабря, наступила оттепель. Снег начал таять, и даже капли закапали с деревьев…
…Ванечкин папа глянул за окно и сказал:
— Ну, морозы отступили, завтра Новый год — пора за ёлкой в лес идти. Вечером наряжать будем — праздник встречать.
Он взял топор, встал на лыжи и отправился в лес. Долго выбирать ёлку не пришлось, она приглянулась ему с первого раза: маленькая, да удаленькая! Вся пушистая, стройная — веточка к веточке, зелёная-презелёная!
Ванечкин папа начал разгребать снег прямо у самого ёлочного ствола. Чтобы до земли добраться и срубить ёлку под корешок. Чтобы не оставлять никому не нужного пенька. А снег был мягкий, подтаявший, податливый, копался легко.
Вот уже и листва палая под снегом показалась. И вдруг среди листвы — ежиные колючки…
Это была мёртвая ежиха. Ванечкин папа нагнулся к ней. Да, замёрзла бедняжка…
И тут под ежихой он заметил совсем маленького ежонка. Это был Чих, которого ежиха спасла от смертельного мороза.
Чих зашевелился еле-еле, потому что был ещё во сне. Ему снилась тёплая прозрачная осень, грибы, красные ягоды и жёлтые лучи солнца на разноцветной листве.
— Погибнет в лесу без матери, — сказал Ванечкин папа. Поднял ежонка и засунул к себе за пазуху, под тёплый отворот полушубка.
Потом срубил ёлку и отправился домой.
Его сын. Ваня, растерялся от радости, когда увидел и ежонка, и ёлку. Он и ежиные колючки гладил, и ёлочные, и снова ежиные…
Ёлочка в домашнем тепле распрямила и подняла ветви, а ежонок чихнул:
— Чих!
— Я буду звать его Чих! — засмеялся Ванечка.
Он налил ежонку молока в блюдечко, пустил малыша ползать по полу, а сам вместе с мамой стал украшать ёлку.
Ежонок отогрелся, совсем проснулся от зимней спячки, но молоко пить не стал, а отправился на поиски мамы. Он долго ползал по полу, пока не наткнулся на кактус.
Цветок сняли с ледяного подоконника ещё во время лютых морозов и поставили на пол к батарее, чтоб не замёрз. Здесь его и нашёл ежонок. Ткнулся ещё полуслепой маленький Чих в кактус, укололся об иголки и подумал: «Наконец-то я нашёл маму…» И ещё теплее ему стало от этой мысли.
Свернулся клубочком возле кактуса и уснул счастливым предновогодним сном, которым засыпают все малыши в ожидании чудес.
А потом наступил Новый год. И все в доме были счастливы его приходу. И люди, и ёлка, и спящий ежонок.
И было так, будто времени не было вовсе или время было совсем не властно над их счастьем.