Николай Вагнер
Николай Петрович Вагнер, талантливый учёный-зоолог и писатель (1829—1907), родился на Урале. Кроме научных работ и очерков он писал рассказы, повести, романы и философские сказки.
«Сказки Кота Мурлыки» при жизни автора выдержали пять изданий. Выходили сказки с рисунками многих известных русских художников — Виктора Васнецова, барона Михаила Клодта, Архипа Куинджи, Ивана Шишкина, Михаила Микешина.
Николай Вагнер закончил с золотой медалью Казанский университет, стал профессором. Петербургская Академия наук присудила ему Демидовскую премию, а Парижская Академия — премию Бордена. Это были наиболее почётные награды тех лет в области науки. Вагнера избирают первым президентом Казанского общества естествоиспытателей, почётным членом Петербургского университета, в котором он работает на кафедре зоологии и сравнительной анатомии.
Лекции Николая Петровича были живые и увлекательные. Обширный наглядный материал для них давали научные поездки на Средиземное море. Здесь он изучал морскую фауну, совершенствовал свои знания, работая в лучших европейских лабораториях. Эти поездки натолкнули его на мысль создать отечественную биологическую станцию.
Вагнер решил основать зоологическую станцию на Соловецких островах. Монастырское начальство разрешило занять одно из помещений, но не нашлось средств для приобретении оборудования. Только через четыре года была открыта первая в России Соловецкая биологическая станция, директором которой был утверждён Вагнер. Несмотря на постоянные материальные затруднения, Соловецкая станция сыграла значительную роль в изучении фауны Белого моря.
Николая Вагнера не случайно называли русским Андерсеном. Многие сказки писателей в чём-то схожи: герои помогают разоблачить гордость, зазнайство, хвастовство, расчётливость, зло. Вещи и предметы ведут разговоры, общаются как живые. Истории, как правило, всегда заканчиваются философским выводом.
Прочитаем и мы несколько сказок. Капризную гордую берёзу сломала разразившаяся буря. Увы, погибает деревце, но смерть её не напрасна: дровосек уносит берёзку домой, чтобы затопить печь и сварить отменную овсяную кашу для своих деток («Берёза»).
Злая колдунья одела царевну Меллину в шутовской наряд и заставила идти по улицам города с лекарством для своей любимой старой кормилицы, но народ, заражённый безудержным смехом чудного мальчика, не стал смеяться над ней. Меллина понимает, что насмешки не страшны, если у тебя чистые помыслы («Чудный Мальчик»).
Или вот Папа-пряник пообещал самый большой вкусный пряник тому мальчику, кто сделает настоящее доброе дело. Не получат награды ни маленький Лупп, который ценит расчёт и выгоду, ни озлобленный Кин, который сделал добро, едва преодолев злость. Только весёлый Толь легко, радостно и щедро делает добрые поступки. Ему вручат почётную награду. Но в этой назидательной сказке мальчик напоминает Папе-прянику, что вместо пряничной премии за добродетель нужно было бы давать каждый день по большому куску хлеба всем бедным детям.
Читателям понятно, что Кот Мурлыка рассказывал свои сказки не только детям, но и умным взрослым.
Н. Вагнер
Берёза
Она росла на небольшой поляне, прямая, стройная берёза, с белым стволом, с пахучими, лаковыми листочками. А кругом неё шумели старые дубы, цвели белым цветом и сладко благоухали раскидистые большие липы, зеленели зелёными иглами яркие бархатные пихты, круглились иглистыми шапками красивые сосны, и постоянно дрожали как будто от страха всеми своими серо-зелёными листочками горькие, траурные осины. Одним словом, кругом берёзы была целая роща, хотя и небольшая, но очень красивая.
Берёза росла и помнила, как она росла. Она помнила, как трудно было рыться и отыскивать в земле пищу её молодым корешкам. То земля была очень рыхла, то слишком жестка, то вдруг камень мешал расти какому-нибудь её корешку, и тот поневоле должен был отходить в сторону, а другие, упрямые, не хотели отойти и умирали, зато другим от этой смерти было просторнее.
— Почему же, — думала берёза, — земля не везде одинакова? То много чересчур в ней пищи, то мало, то совсем нет, и зачем эти камни на дороге? Как всё это скучно!
Когда весной солнце отогревало берёзу и она просыпалась от долгого зимнего сна, ей было так хорошо. Солнце светило ярко, приветливо грело. Воздух был полон теплых паров, земля как будто сама предлагала проснувшимся корешкам сочную, вкусную пищу. Всё это было так хорошо. И берёза развертывала свои смолистые, пахучие почки. Она вся радовалась, вся благоухала, вся одевалась мелкими, яркими жёлто-зелёными листочками.
Но это не всегда так было. Чем длиннее становились дни, тем сильнее грело солнце. Потом оно уже пекло, начинало жечь, и очень больно. Листья на берёзе покрывались пылью, сохли и желтели. Она умирала от жажды.
— Каплю, хоть одну каплю дождя! — молила она.
И, наконец, явился дождь. Налетела с гулом и вихрем чёрная туча. Верхушки деревьев шумели, гнулись, все их листочки дрожали. Ветер рвал их и уносил далеко. Но буря не могла достать берёзы. Её защищали другие деревья, она чувствовала только, как по всем её листочкам пробегал легкий, свежий ветерок, и ей было хорошо.
А вот и дождь. Он хлынул как из ведра, ветер мчал его капли. Он ими бил и хлестал всё, что ему попадалось: лес, траву, дома, людей.
— Зачем же так больно! — говорила берёза. Но дождь не понимал этого: он сёк берёзу холодными каплями всё сильнее и сильнее, и ей было и больно и холодно.
— Ах! — шептала берёза. — Как всё гадко на свете! Как мне больно и холодно! Еще сегодня утром я задыхалась от жару, а теперь мерзну от холоду, больная, избитая, израненная!
И пошёл холодный дождь, пошёл не переставая, и день, и два, и три. Берёза совсем окоченела, точно зимой.
— Ах, как всё это гадко, как гадко! — шептала она.
Наконец дождь перестал. Тучки расплылись в тумане, и солнце опять стало греть. Берёза отогрелась, отдохнула, расправила все свои листочки, но она боялась и дождя, и холода, и стояла грустная, не доверяя ни солнцу, ни всему тому, что было вокруг неё.
Раз, рано утром, когда ещё трава спала под холодной росой и розовое утро алело на вершинах деревьев, в рощу пришло много крестьян с пилами и топорами, и пошла работа. Стук, шум, крик. Старые деревья пилили пилами, рубили топорами, и они с треском и стоном валились на землю. К полудню работа была кончена, почти все деревья лежали вокруг берёзы мёртвые. Не тронули только берёзу и ещё несколько осин, которые были такие же молодые, как и берёза.
Не стало рощи — далеко вокруг берёзы было чистое поле.
— Вот как хорошо теперь видно! — думает берёза. — Синие светлые горы. Там должно быть очень тепло. А перед ними море, над ним летают белые птицы. Вон луг, такой зелёный, бархатный. По нему ходят барашки. Они, верно, придут и ко мне в гости. Ах! Ничего этого я не видала прежде. И откуда же приходят тучи, и дождь, и град!
Недолго думала береза. Не прошло и двух дней, как собрались тучи, поднялся ветер, он дул всё сильнее и сильнее. Все горы покрылись облаками, посинело бурное море. Все звери и маленькие зверьки и птички попрятались кто куда мог. Только длиннокрылые чайки вились над белыми валами.
А ветер свистел, гудел и ревел ураганом.
— Я теперь мчусь на крыльях могучих, я теперь чувствую силу. Сторонитесь все, простору мне, простору! — И он налетел на берёзу.
Со стоном покачнулась береза. Все её ветки, все листики, жилки задрожали.
— Простору, простору! — кричала буря. — Прочь с дороги! Согнись, согнись, преклонись предо мной!
— Ах, я не могу нагнуться, — говорила берёза. — Я с детства выросла прямая и гордая. Я не могу согнуться. Я в этом не виновата.
— Согнись, согнись! — гудел вихорь. — Я не виноват, что мчусь, всё рву и ломаю. Не было бы воздуху, не было бы ветру. Не было бы ветру, не было бы бури. Не было бы воздуху — и не было бы ничего, что дышит воздухом. Прочь с дороги, простору мне, простору! Согнись, согнись передо мною!
— Я не могу гнуться. Не могу! — стонала берёза.
— Ну, так держись крепче! Чья сила возьмёт! — загудел ветер и со страшным порывом налетел на неё.
Застонала, затрещала берёза и, изломанная, вырванная с корнем, повалилась на землю.
А буря мчалась дальше.
— Простору мне, простору, прочь с дороги! Я всё сломаю! — кричала она.
И пролетела буря.
Мало-помалу затих ветер. Настала тишина, проглянуло солнце.
Берёза лежала сломанная, изуродованная. Её листики трепетали. Она ещё была полна жизни, но должна была умереть, потому что буря оторвала её от родной земли, которая её поддерживала и питала.
Выползли жуки, забегали ящерицы, прилетела бабочка, запели птички, защебетали ласточки, выглянул крот из норы.
— Я знал, что так будет, — сказал крот. — Если б не было солнца, не было бы ветру. То ли дело жить в темноте!
— Ты глупый слепыш и больше ничего, — сказала ящерица. — Если б не было солнца, то не было бы и нас с тобой. Ты давно бы замёрз в своей темной норе. Ах! Зачем оно не всегда светит и греет, это доброе, хорошее солнце. Так хорошо, когда оно печёт!
— Нечего сказать! Очень хорошо! — сказала улитка. — Нет, когда оно печёт, то не знаешь, куда деваться от жары. Просто приходится зарыться под листья и закупориться в свой домик.
— Из-за чего они все хлопочут? — сказал камень. — Разве не всё равно: буря, солнце, дождь, град, гром, молния, тепло, холод. Я лежу себе спокойно и не боюсь ничего! Меня мочит дождём, сушит ветром, печёт солнцем — мне всё равно, и всё обратится рано или поздно в пыль и песок.
— Да! Если бы так рассуждать, то всем бы надо было быть камнями, — сказал седой мох, который тут же рос на камне, — я давно живу на свете, бывал под дождём и под снегом, высыхал чуть не до корней и снова отрастал. Я много испытал и скажу вам, отчего бывает на свете то гадко, то хорошо.
И все сказали:
— Послушаем, что скажет седой мох!
— Всё на свете, — сказал мох, — не имеет ни конца, ни начала…
— Это новость! — закричали все.
—…Потому что всё на свете переходит одно в другое, — досказал мох. — Никто не скажет, где кончается тьма и начинается свет, и никто не знает, как далеко идёт свет, которого мы еще не знаем. Что такое тепло и что такое холод? Улитке тепло, а ящерица в это время чувствует холод. Орехи цветут, когда снег ещё лежит кругом на полях, а липа цветёт только среди жаркого лета. Эфир проникает воздух, воздух проникает камни, камни переходят в травы, травы превращаются в зверей. Одно из другого берёт начало, и нельзя сказать, где кончается одно и начинается другое. Так всё устроено на свете, и живи на нём кто и как может! Хорошо тому, кто привык к холоду и жару, кто не боится дождя и бури, кто легко переносит голод и жажду, кто может жить даже под снегом, кто твёрд, как камень, и подвижен, как ветер, кто умеет жить полной жизнью и умеет ею наслаждаться…
— Это правда, это правда! — закричали все. — Да умрет всё слабое, что не может пользоваться жизнью и не имеет на неё права! — И все гордо посмотрели друг на друга.
— Ах! — прошептала полумёртвая берёза. — Если бы я могла ко всему привыкнуть, я жила бы и радовалась. Но никто не виноват в моей смерти и я тоже.
Прошла целая неделя. Умерла берёза. Её листики засохли, пожелтели, их почти все разнесло ветром, и они сгнили далеко один от другого. Из них выросли вкусные белые грибы. Начал гнить и самый ствол берёзы. В нем завелось множество маленьких бурых жучков и белых червячков. Все они с наслаждением ели сочное, сладкое дерево берёзы, и все в один голос повторяли:
— Пусть каждый пользуется жизнью, как может!
Раз, поздно вечером, пришел старый бедный дровосек с своими ребятишками. Они утащили к себе домой берёзу со всеми жившими в ней жучками и червячками. Старший сын при этом с удовольствием проехался по двору верхом на берёзе, потом её изрубили, бросили в печь. Все жучки и червячки сгорели в печке. Зато сварили хорошую овсяную кашу. Все дети грелись около огня, с наслаждением ели кашу и все повторяли:
— Пусть каждый пользуется жизнью как может!
Литература
1. Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки / Широков В. А. Русский Андерсен. — М.: Правда, 1991.
2. Воронов Г. Учёный и писатель Вагнер / Уральский следопыт. — 1988. — № 3.
3. Жегалина Н.С. Какого цвета смех? Урок внеклассного чтения по сказке Н.П. Вагнера ‘Чудный мальчик’. VIII класс / Литература в школе. — 2007. — № 2.