Современник завтрашнего дня
Из поэтов-футуристов школьникам, пожалуй, хорошо знаком Маяковский. Творчество остальных изучается обзорно, а среди множества имён запоминаются только очень яркие.
По опросу учеников 11 класса выяснилось, что помнят про Бурлюка, когда читали отрывки из автобиографии Маяковского Я сам: В училище появился Бурлюк. Вид наглый. Лорнетка. Сюртук. Ходит напевая. Я стал задирать. Почти задрались.
А когда услышали строки О, засмейтесь, смехачи, Что смеются смехами, Что смеянствуют смеяльно&hellip, сразу назвали будетлянина с необычным именем Велимир. Это поэт Хлебников (18851922). Один из братьев Бурлюков, а именно Давид, первым обратил внимание на талант Маяковского и Хлебникова, опекал их в литературных кругах.
Маяковский хорошо знал Хлебникова и считал его Колумбом новых поэтических материков, для которого слово самостоятельная сила, организующая материал чувств и мыслей, а биография его пример поэтам и укор поэтическим дельцам.
Действительно, Хлебников работал над целой периодической системой слова, доказывая неизбежность появления новых слов. И каких слов! Самовитых слов! Вот, к примеру, десяток существительных: ремирь, облакиня, мечтоги, могатырь, творяне, нехотяи, ладомир, смехачи, стыдь, сутемки, поюны, красивейшина, любирь. А последнее слово можно продолжить новым современным словом любимка. С корнем -люб- Хлебников придумал так много неологизмов, что, по свидетельству Маяковского, стихотворение не могли напечатать, так как у наборщиков кончилась буква Л.
Да, для чтения стихотворений Велимира Хлебникова неподготовленному читателю потребуется пересмотр всей системы мировоззрения, чтобы преодолеть трудности понимания его произведений.
Вечер. Тени. Сени. Лени. Мы сидели, вечер пья. В каждом глазе бег оленя, В каждом взоре лёт копья. И когда на закате кипела вселенская ярь, Из лавчонки вылетел мальчонка, Провожаемый возгласом: Жарь! И скорее справа, чем правый, Я был более слово, чем слева.
*
О, достоевскиймо бегущей тучи! О, пушкиноты млеющего полдня! Ночь смотрится, как Тютчев, Безмерное замирным полня.
*
И я свирел в свою свирель, И мир хотел в свою хотель. Мне послушные свивались звезды в плавный кружеток. Я свирел в свою свирель, выполняя мира рок.
*
Мы желаем звездам тыкать Мы устали звездам выкать Мы узнали сладость рыкать&hellip,
*
Мои глаза бредут, как осень,По лиц чужим полям,Но я хочу сказать вам, мира осям:Не позволям!
По воспоминаниям Н. Асеева, Велимир Хлебников человек, абсолютно бескорыстный и не заинтересованный в устройстве личных удобств, отказавшийся от семьи и от минимального комфорта. И жил этот странный человек в настоящем одним только огромным будущим, ища для него подходящее выражение и изобретая ту азбуку ума, которая объяснила бы сложные явления языка и опыта человечества.
Михаил Дудин
О Хлебникове
Среди редких явлений российской словесности есть особенное, вызывающее искреннее удивление, имя ему Велимир Хлебников.
Исполнилось сто лет со дня рождения Велимира Хлебникова, и мы не смогли обойти вниманием эту примечательную дату, поскольку имеем дело с высоко одаренной ЛИЧНОСТЬЮ, оказавшей и продолжающей оказывать своим творчеством заметное влияние на советскую поэзию.
Владимир Маяковский считал Велимира Хлебникова своим другом и учителем. Стоит и сегодня прислушаться к словам Маяковского: Поэтическая слава Хлебникова неизмеримо меньше его значения… Биография Хлебникова равна его блестящим словесным настроениям. Его биографиипример поэтам и укор поэтическим дельцам. Сам же Хлебников, размышляя о своей судьбе, сказал: Одна из тайн Творчества видеть перед собой тот народ, для которого пишешь. Он и писал о победе Революции, которую предсказывал и ждал, писал одним из первых:
Свобода приходит нагая,Бросая на сердце цветы,И мы, с нею в ногу шагая,Беседуем с небом на ты.Мы, воины, строго ударимРукой по суровый щитам.Да будет народ государемВсегда, навсегда, здесь и там!Пусть девы споют у оконцаМеж песен о древнем походеО верноподданном солнцаСамодержавном народе.
Эти строки были написаны 19 апреля 1917 года. В последующем варианте стихотворения поэт заменил слово самодержавный на самосвободный.
В. Хлебников гордился тем, что Россия тысячам тысяч свободу дала.
Он понимал, что мировая революция требует мировой совести. Он знал, что говорил, верил в это всем существом своего сознания и осознания собственной судьбы в судьбе времени.
Он так знал родной русский язык, так умел плавать в его океане, что все ошеломляющие нас исключительности языка были для него нормой:
Черти не мелом, а любовьюТого, что будет, чертежи.
Его сердце билось в унисон удар в удар с беспокойным сердцем народа, билось так не по приказу, а по чувству кровного родства высшей степени.
В. Хлебников родился в семье русских интеллигентов-подвижников 28 октября (9 ноября) 1885 года в ханской ставке Малодербентского улуса калмыцкой степи, или, как он сам писал, в стане монгольских, исповедывающих Будду, кочевников. Его отец, Владимир Алексеевич Хлебников, был ученым-орнитологом, посвятившим жизнь изучению птиц, искавшим в мире бескрайней степи, прожженной соли чем и освистанной метелями, родства человеческой души с живой душой народа, населяющего эту землю, и со всем многообразием живой жизни природы на земле. У него были пристальные глаза и неиссякаемое любопытство ученого. Оставленные им записи о тогдашних нравах и обычаях калмыков стали теперь, спустя столетие, уникальными свидетельствами истории, прежде всего для самих калмыков. Потом он один из организаторов первого, утвержденного В И.Лениным Астраханского заповедника. Он хотел, чтобы его дети продолжали начатое им дело, стали, как и он, естествоиспытателями. Он учил их этому, и сын Велимир с великой радостью уезжал или уходил с отцом в бескрайнюю калмыцкую степь и знал её и её обитателейот кузнечика до лебедяс детства.
Он учился у отца понимать птичий язык и язык травы и ветра, но не стал орнитологом. Он стал поэтом, его младшая сестра Вера художницей. Поэзия околдовала душу Велимира Хлебникова, и тот мир, который очаровал его с детства, вошел в его стихи, полные волшебства и музыки.
Эти стихи, свежие, как утренний ветер в ковыльной степи, как запах диких логосов в дельте Волги, можно назвать вольными птицами Хлебникова. Они доверчивы и диковаты одновременно.
У колодца расколотьсяТак хотела бы вода,Чтоб в болотце с позолотцейОтразились повода.Мчась, как узкая змея,Так хотела бы струя,Так хотела бы водицаУбегать и расходиться.
Показательно и прекрасно, что первая книга Велимира Хлебникова, выпущенная к столетию со дня его рождения, вышла на родине поэта, в Элисте, в дикой когда-то калмыцкой степи. Книга сделана, как любое хорошее дело, с большой любовью и вкусом. Она являет пример того, как надо издавать поэзию. В книге реально воплотилось чувство братства наших поэзий, их живая взаимосвязь. Мы благодарны калмыкам за исключительно бережное отношение к поэтическому наследию Хлебникова как и наследию своего земляка, расширяющего творческие горизонты их национальной культуры. Книга Ладомир, вышедшая в Элисте, подтверждает ту святую истину, что все великое в духовной деятельности человека вырастает на перекрестках добра и света, любви и дружбы. Я радуюсь самой возможности калмыков издавать у себя такие книги.
Велимир Хлебников был поэтом поиска. Он пытался говорить с птицами на птичьем языке, с травами на языке трав, с облаками на языке облаков, с водой на языке воды, с прошлым на языке прошлого и с будущим на языке грядущего свободного человечества. Он пытался предсказать это будущее и создать язык для него Хлебников был из той категории русских людей, которых при жизни считают чудаками, а после их ухода, спохватившись, называют пророками. Когда я смотрю на фотографию Велимира Хлебникова, на это прекрасное лицо с высоким лбом, на лицо, чуть удлиненное и суживающееся к подбородку, на лицо с пухлыми, почти детскими губами, налитыми, как вишни, соком жизни, когда я смотрю в его глаза, широко раскрытые, полные наивного удивления и доверия, когда смотрю на это лицо, чем-то напоминающее лицо молодого Рахманинова, мне приходит на намять судьба Циолковского, которого, как и Хлебникова, при жизни считали забавным чудаком, а этот чудак в начале века предупреждал сегодняшнее наше человечество.
Вслушаемся в это откровение: Близкое знакомство с некоторыми вещами может быть пагубно для людей. Ну, представьте себе, что мы вдруг научились вещество полностью превращать в энергию, то есть воплотили бы преждевременно формулу Эйнштейна в действительность. Ну, тогда при человеческой моралипиши пропало, не сносить людям головы. Земля превратилась бы в ад кромешный: уж люди показали бы свою голубиную умонастроенность камня на камне бы не осталось, не то что людей. Человечество было бы уничтожено! Помните, мы как-то говорили с вами о конце света. Он близок, если не восторжествует ум! Вот тут-то и необходимо запрещение строгий запрет в разработке проблем о структуре материи. А с другой стороны, если наложить запрет на эту область физики, то надо затормозить и ракету, ибо ей-то необходимо атомное горючее. Одно цепляется та другое. По-видимому, прогресс невозможен без риска! Но тут-то человечество воистину рискует всем.
Сравните это высказывание со стихами Велимира Хлебникова, написанными почти одновременно с предупреждением Циолковского:
Если я превращучеловечество в часыИ покажу,как стрелкастолетья движется,Неужели из нашей времен полосыНе вылетит война,как ненужная ижица.
Мы убеждаемся, что слова ученого и поэта продиктованы одной и той же благородной тревогой за нашу жизнь, за жизнь человечества, только у Хлебникова больше поэтического оптимизма и веры в благоприятный исход событий. У Циолковского же доминирует логическая беспощадность научного мышления.
При всей своей детской стеснительности, переходящей в робость, Велимир Хлебников имел достаточно мужества и внутренней храбрости говорить то, что думал, во что верил. Он много знал. Он мог бы быть великим математиком. И был им. Но он соединил математику с поэзией, и, как ни странно, из этого сплава получилось нечто удивительное, дающее человеку возможность заглядывать в свой завтрашний день.
Хлебников ставил перед своей поэзией невероятные задачи создания общечеловеческого языка. Он занимался этими проблемами как ученый и поэт одновременно.
У него хватало смелости говорит палачам первой русской революции: О, рассмейтесь, смехачи! В этом был не только эпатаж, но и великан вера но что-то очень заманчивое.
Поэт верил в победу справедливости. Он прежде всего сам себе говорил:
Сегодня снова я пойдуТуда, на жизнь, на торг,на рынок,И войско песен поведуС прибоем рынка в поединок.
Его стихи ошеломляли, как мог ошеломить его взгляд даже с портрета в книге Взгляд по-детски чистый и наивный, пронзительный взгляд неподкупной правды
Я с мальчишества помню его стихи:
Когда умирают кони дышат,Когда умирают травы сохнут,Когда умирают солнца они гаснут, Когда умирают люди поют песни.
Позже я убедился в том, что это сущая правда, а не только красивые поэтические слова. И сейчас и глубоком раздумье и повторяю рассуждение Хлебникова:
Годы, люди и породыУбегают навсегда,Как текучая вода.В гибком зеркале природыЗвезды невод, рыбы мы,Боги призраки у тьмы.
Он умел пить голубые ручьи чистоты. Он был бескорыстен в дружбе и в любви. У него не было ничего, потому что он умел раздавать то, что имел, тут же, всем, кто в этом нуждался. У него были Вселенная и Вечность. И этим он был счастлив.
Друзья шутя, а враги с неприкрытым ехидством называли его председателем земного шара. Сам же он это звание принимал всерьез, старался быть достойным его и в слове, и в деле. Между словом и делом у него не было различия, потому что слово было делом его судьбы и жизни.
Велимир Хлебников оставил богатое и разнообразное наследие, в котором необходимо разобраться. Эту благородную работу начали когда-то Юрий Тынянов, Николай Степанов, Николай Харджиев, Наум Берковский. Сейчас её продолжают Виктор Григорьев, Рудольф Дуганов, Владимир Альфонсов.
Время мне убеждает в том, что Маяковский поторопился, сказав: Хлебников не поэт для потребителя&hellip, Хлебников поэт для производителя. Время заставляет нас согласиться с иным толкованием: Хлебников поэт, тропа к которому загромождена, писал П.Я. Берковский. Много тут виноваты друзья и комментаторы, уверявшие, что Хлебников поэт для поэтов… Поэзия Хлебникова сильна прежде всего своим содержанием, не речетворством и трудными опытами по части слова и стиха, а своим смыслам и объемом этого смысла.
Творчество Хлебникова живёт и становится духовной необходимостью для людей. А тем, кто при его жизни издевался над ним и над его творчеством, он ответил сам:
Ещё раз, ещё рез,Я для вас вечерняяЗвезда,Горе моряку, взявшемуНеверный угол своей ладьиИ звезды:Он разобьётся о камни,О подводные мели.Горе и вам, взявшимНеверный угол сердца ко мне:Вы разобьётесь о камни,И камни будут насмехатьсяНад вами,Как вы насмехалисьНадо мной.
Хорошо зная прошлое, Велимир Хлебников умело и мужественно смотрел в будущее и потому был великим путешественником в пространстве и во времени.
Его стихи вольные птицы из вчерашнего дня. Они летят к нам в наше завтра. Поэт Велимир Хлебников всегда будет современником тому, кто в поиске. Современником завтрашнего дня.
Литература
- Асеев Н. Зачем и кому нужна поэзия. М.: Советский писатель. 1961. С. 167178.
- Дружников Ю. Тайна могилы Велимира Хлебникова // Смена. 1996. № 9. С. 122138.
- Дудин М.А. Хлебников // Смена. 1986. № 16.
- Маяковский В.В. Собрание сочинений в двенадцати томах/ Том 11//В.В. Хлебников. Москва: Правда, 1978.
- Хлебников В.В. Ладомир: Поэмы. Стихотворения / Предисл. Д. Кугультинова, Примеч. Р. Дуганова. Элиста, 1984.