Тарас Шевченко
Тарас Григорьевич Шевченко прожил 47 лет. Из них 24 года был крепостным, 10 лет солдатом, на годы свободы и творчества осталось всего 13 лет. Но он многое успел и навсегда остался великим поэтом, замечательным художником. Но «чудо судьбы» Тараса Шевченко останется необъяснимым, если не обратиться к фактам его биографии.
Петербург, Академия художеств, дружба с Брюлловым, Жуковским, Венециановым. Друзья добились его выкупа на волю.
К помещику Энгельгардту поехал сам «великий Карл», как называли тогда в столице Карла Павловича Брюллова. Все надеялись, что шумная слава художника, автора знаменитой картины «Гибель Помпеи», профессора исторической живописи, произведёт впечатление на Энгельгардта, сделает его сговорчивее. Не тут-то было! Помещик нагрубил Брюллову и наотрез отказался даже назвать «свою цену». Тогда к нему поехал почтенный старик профессор Алексей Гаврилович Венецианов.
Потом профессор рассказывал, как спесивый барин около часа продержал его в передней, но в конце концов всё-таки пригласил в кабинет. Человек деликатный и мягкий, Венецианов начал издалека — заговорил о любви к ближнему, о пользе просвещения. Энгельгардт бесцеремонно прервал рассуждения старика:
— Да вы скажите прямо, чего вы от меня хотите с вашим Брюлловым?
Венецианов объяснил.
— Вот так бы давно и сказали. А то филантропия! Какая тут филантропия? Деньги и больше ничего! — И назначил цену — 2500 рублей.
Стали думать, как раздобыть такие большие деньги. Наконец, решили: Брюллов напишет портрет Жуковского, портрет разыграют в лотерее.
Деньги Энгельгардту были привезены, и 28 апреля 1838 года помещик подписал отпускную. В ней говорилось, что он «отпустил вечно на волю крепостного своего человека Тараса Григорьева сына Шевченка» и что «волен он Шевченко избрать себе род жизни какой пожелает».
Сколько было радости! Двадцатичетырехлетнему Тарасу казалось тогда, что у него крылья выросли. Откуда только силы брались. Днём — занятия в академии, в классе профессора Брюллова, лекции в университете, вечером — театр, встречи с друзьями, художниками и писателями, а по ночам — книги и стихи. Тарас писал на украинском языке, пересказывал в стихах поэтические легенды и предания своей милой Украины. О родине он говорил ласково и почтительно, называл её «ненько моя, Украйно».
Когда появился «Кобзарь», знакомые и незнакомые люди горячо благодарили, пожимали руки. Слушая восторженные отзывы, не думал Тарас Григорьевич, что «своими стихами сам куёт себе кандалы». В солдатчине, на забытом богом и людьми Мангышлаке, часто вспоминались поэту поездки из Петербурга на Украину.
Второго августа 1857 года Тарас Григорьевич возвращается из ссылки. В Астрахани поэт неожиданно встречает знакомых. Они были поражены видом Шевченко, больного, измученного, одетого в рваную солдатскую шинель и ветхий, выгоревший на солнце мундир.
Ни любовь и уважение друзей, ни горячая признательность читателей уже не могли вернуть утраченного в ссылке здоровья. Шевченко умер 10 марта 1861 года в своей неуютной холостяцкой квартире. Похороны были многолюдными. Друзья Тараса Григорьевича стали добиваться разрешения перевезти прах поэта на Украину. Разрешение было получено.
…На высоком берегу Днепра появилась одинокая могила с высоким деревянным крестом. Со времён седой древности гора называлась Чернечьей, но народ зовёт её Тарасовой горой.
Очень ярко и по-своему эмоционально рассказывают о судьбе Тараса Шевченко литературоведы, писатели, журналисты: Юрий Марголис, Иван Халтурин, Эдуард Аренин. Каждый очерк неповторим и самобытен, хотя в центре единый образ великого поэта и художника.
Юрий Марголис
Две петербургские истории
Помещику Павлу Энгельгардту доставляло особое удовольствие держать комнатным казачком Тараску, внука свободного казака. По-видимому, владельцу нескольких тысяч крепостных грело душу, когда ему набивает табаком трубку и наливает в стакан воду не кто-нибудь, а закабалённый потомок вольных запорожцев.
А для Тараса жизнь комнатного казачка была мучительна. И дело было не только в унизительных обязанностях услужающего мальчика — «бунтовала душа творца». Он уже выполнил свои первые рисунки и сочинил свои первые стихи. И какие! Годы спустя они станут народной песней:
Широкий Днепр ревёт и стонет, Сердитый ветер листья рвёт,К земле всё ниже вербы клонит И волны грозные несёт…
Одарённость Тараса была известна помещику. Ещё в 1828 году управляющий П. Энгельгардта, записывая четырнадцатилетнего подростка в число господских дворовых людей, против фамилии Шевченко написал: «Годен на комнатного живописца».
Имя крепостного художника Тараса Шевченко стало известно среди петербургских украинцев уже в 1831 году. Но только три года спустя Тарасу удалось «умолить» Энгельгардта отдать его в подмастерья мастеру декоративной живописи В. Г. Ширяеву. Зато ученичество у Ширяева открыло Тарасу доступе петербургское Общество поощрения художников, а с 1835 года Шевченко оказался в поле внимания профессиональных художников-живописцев.
Был среди них и его земляк, студент Академии художеств Иван Максимович Сошенко. Он-то и свёл Тараса Шевченко с поэтом Гребёнкой и художником Венециановым, а уже через них Шевченко познакомился с поэтом Жуковским и — в мае 1836 года — с великим русским художником Брюлловым. Сошенко же обратился к одному из влиятельных чиновников Академии художеств В. И. Григоровичу с просьбой, а правильнее сказать — с мольбой — освободить Шевченко «от жалкой участи крепостного».
Вскоре выяснилось, что помещик Энгельгардт бесплатно отпустить на волю холопа Тараса Шевченко не согласен. А выкуп за комнатного казачка он назначил огромный — две с половиной тысячи рублей.
И вот тогда благородные русские люди, взявшиеся за освобождение Шевченко, разработали, говоря современным словом, целую «операцию».
Деньги было решено достать, разыграв в лотерею портрет поэта Василия Андреевича Жуковского (он был в те годы воспитателем детей Николая I). Написать портрет вызвался Карл Брюллов.
К середине апреля 1838 года портрет был готов.
Состоялась лотерея 16 апреля в Аничковом дворце. Даже царица приняла участие в приобретении лотерейных билетов. Верноподданническая молва превратила этот факт в легенду: будто Шевченко был выкуплен за счёт царской милости. Но Шевченко вспоминал об этом как о «нелепой басне». Точная доля царской семьи в выкупе Тараса Шевченко установлена документально: из двадцати пяти сторублёвых билетов (на общую сумму две с половиной тысячи рублей) царица взяла всего… четыре билета! Да и то ко времени вручения денег П. Энгельгардту сумма, причитающаяся с царицы, из Зимнего дворца так и не была передана.
Василий Андреевич Жуковский рассказал об обстоятельствах выкупа Шевченко из неволи в нескольких весёлых рисунках, адресованных графине Юлии Фёдоровне Барановой, принимавшей близкое участие в подготовке лотереи.
Благодарность к русским людям, выкупившим его из неволи, Тарас Шевченко сохранил на всю жизнь.
Десятилетняя каторга подорвала здоровье Тараса Шевченко. На четвёртом году после освобождения в Петербурге, в здании Академии художеств, Шевченко скончался.
«Погиб», — скажет об этом поэт Некрасов.
Вот свидетельства современников.
Писатель С. Н. Терпигорев:
«За гробом шло много студентов, почти весь университет, вся Академия, все процессоры и масса публики. Вся Университетская набережная от Дворцового до Николаевского моста была буквально запружена народом».
Этнограф П. Кулиш:
«…Весь университет провожал его гроб, лавровыми венками покрытый. Студенты не дали его коням везти, а сами несли аж до ямы… Много людей всякого чина шло за его гробом, а было бы вдесятеро больше, если бы дурная полиция разрешила напечатать в газетах, что умер Шевченко…»
Закончить гражданскую панихиду помешала полиция, которая, по свидетельству очевидца, «не допустила дальнейших речей и энергически принялась очищать кладбище».
Эдуард Аренин
Пел кобзарь на берегах Невы…
Было ему всего лишь пятнадцать лет, когда вместе с другими дворовыми людьми погнали его в город Вильно. Служил там в лейб-гвардии уланском полку ротмистр Энгельгардт. Прибывшего Тараса определили к нему казачком. Должен был казачок находиться всегда неподалёку от хозяина и по звонку колокольчика немедленно являться к ротмистру для выполнения разных его прихотей. Казачок спал на полу в передней, вставал с петухами и ложился позднее всех.
После двух лет безрадостной жизни в Вильно, казачок вместе с остальной дворней выехал в Петербург — уланский офицер переселился в столицу. Он уже давно посещал светские балы, а обоз с имуществом, сопровождаемый дворней, всё ещё находился в пути. Восемьсот вёрст казачок Тарас проделал пешком в мороз и вьюгу по дорогам, занесённым снегом.
И вот Шевченко впервые увидел город на берегах Невы.
Снова потянулись для казачка такие же унылые и тоскливые, как и в Вильно, дни. Одна отрада была у Тараса: с детства пристрастился он к рисованию. Огрызок карандаша был для крепостного мальчишки роскошью чрезвычайной. Да и бумага тоже. Рисовал угольками на чём попало. Судьба одарила его «талантом художника. Как по волшебству под его рукой возникали картинки с милыми сердцу видами родной Украины, её деревеньками, левадами, маленькими вьющимися речушками… А то появлялись лица повстречавшихся ему людей.
Набравшись смелости, Тарас просил своего помещика отпустить его учиться художеству. Не сразу, но сдался Энгельгардт, разрешил! Конечно, не без дальнего прицела: казачка подберёт другого, а Тарас обучится, и будет у ротмистра свой собственный мастер живописных дел.
Юный Шевченко был отдан в обучение в мастерскую живописца Ширяева.
Ширяев был способным мастером, но характер имел крутой. Вместе с ним ученики его расписывали стены богатых особняков, создавали театральные декорация. Шевченко учился старательно, и вскоре он прославился в ширяевской мастерской как лучший «комнатный живописец. Заказов Ширяев получал изрядное количество, и Тарасу приходилось трудиться на хозяина очень много.
Но он находил время, чтобы забежать в Летний сад, присесть у какой-нибудь статуи и на четвертинку серой бумаги срисовать её. Происходило это обычно на рассвете, когда сад был пуст. Быстро пролетал радостный предутренний час. Тарас срывался с места и бегом направлялся в мастерскую.
И вот однажды (а точнее, 3 июля 1830 года) набрасывал Тарас на бумагу контуры статуи Сатурна. Если вы войдёте в Летний сад со стороны Невы и направитесь вперёд по главной аллее, то у первой же поперечной площадки и сегодня увидите эту скульптуру. У древних эллинов и римлян Сатурн считался богом времени, отцом дней, месяцев и лет. Венецианский ваятель высек его из белого мрамора в образе бородатого старика. Он крепко держит около своего рта младенца, обречённого на смерть. Сатурн пожирал своих детей, так как ему было предсказано, что они лишат его власти. Древний миф, искусно выполненная скульптура и привлекли Тараса.
Вдруг на аллее показался медленно прогуливавшийся человек. Это был художник Иван Сошенко, украинец родом, ученик Академии художеств. Сошенко любил ранним утром ходить по Петербургу, любоваться восходом солнца, царственной Невой, её гранитными набережными и спусками. Так забрёл он в то памятное утро в Летний сад. О том, что произошло дальше, поведал сам Шевченко в своей автобиографической повести «Художник». Вот что рассказано в ней от лица Ивана Сошенко:
«Приближаясь к этому месту, где большую аллею пересекает поперечная аллея и где в кругу богинь и богов Сатурн пожирает своё дитя, я чуть было не натолкнулся на живого человека в тиковом грязном халате, сидящего на ведре, как раз против Сатурна…
…Я подошёл к нему ближе и спросил, что он здесь делает?
— Я ничего не делаю, — ответил он застенчиво, — иду на работу, да по дороге в сад зашёл. — И, немного помолчав, прибавил: — Я рисовал.
— Покажи, что ты рисовал.
И он вынул из-за пазухи четвертинку серой писчей бумаги и робко подал мне. На четвертинке был назначен довольно верно контур Сатурна…
— Ты часто ходишь сюда рисовать? — спросил я его.
— Каждое воскресенье, — отвечал он, — а если близко где работаем, — то и в будни захожу.
— Ты учишься малярному мастерству?
— И живописному, — прибавил он.
— И у кого же ты находишься в ученье?
— У комнатного живописца Ширяева.
Я хотел расспросить его подробнее, но он взял в одну руку ведро с жёлтой краской, а в другую жёлтую же обтёртую кисть и хотел идти.
— Куда ты торопишься?
— На работу. Я и то уже опоздал, хозяин придёт, так достанется мне.
— Зайди ко мне в воскресенье поутру и, если есть у тебя какие-нибудь рисунки своей работы, то принеси мне показать.
— Хорошо, я приду, только где вы живёте?
Я записал ему адрес, на его же рисунке, и мы расстались».
Да, это была действительно счастливая встреча для Тараса. Сошенко увидел, что перед ним необыкновенно одарённый юноша, принял близкое участие в судьбе ширяевского подмастерья. Иван Максимович познакомил его с писателями Жуковским и Гребёнкой, художниками Ф. Толстым, Венециановым. Наконец произошло знакомство и с «великим Карлом», перед замечательным искусством которого преклонялся юный Тарас… «Великим Карлом» называли знаменитого русского живописца Карла Павловича Брюллова, прославившегося на всю Европу своей грандиозной картиной «Последний день Помпеи».
И все они увидели в юном Тарасе не только будущего живописца, но и талантливого поэта. Общение с Евгением Павловичем Гребёнкой, у которого устраивались литературные вечера, где собирались многие петербургские писатели и поэты того времени, пробудило в Шевченко и необыкновенные поэтические способности.
Правда, как об этом вспоминал сам Шевченко, первые робкие стихи он начал сочинять ещё во время своих посещений Летнего сада. Писал свои стихи Тарас на родном украинском языке.
Но как помочь бесправному пареньку? Как дать ему возможность поступить в Академию художеств? Для крепостного туда дорога закрыта. И задумано было во что бы то ни стало вырвать Тараса из рабского ярма. Вначале надеялись, что, быть может, уланский ротмистр, вняв просьбам известных в столице передовых людей, добровольно согласится дать вольную своему крепостному. Решили направить к помещику Энгельгардту Карла Брюллова.
И вот Брюллов на Моховой у Энгельгардта. Прославленный живописец уговаривает помещика, убеждает, что, отпустив Шевченко на волю, он сотворит великое благо, что народ наш обогатится ещё одним замечательным талантом. Но ротмистр-самодур и слышать по хотел о том, чтобы из человеколюбия, так, запросто дать вольную своему рабу.
— Если вам так дорога ого судьба, извольте, выкупите его…
Рассерженный Брюллов ушёл. Вскоре к Энгельгардту явился другой известный художник — Венецианов.
— Какая же сумма потребуется для этого? — спросил Венецианов.
— Две с половиной тысячи рублей, — отрезал ротмистр.
Деньги эти по тем временам огромные. Не так-то просто было их собрать.
Время шло, Шевченко продолжал тянуть лямку в ширяевской мастерской. Но друзья его не расставались с мыслью о выкупе энгельгардтовского невольника.
Когда друзья ширяевского подмастерья всячески искали способы раздобыть две с половиной тысячи рублей на выкуп Шевченко, Карл Брюллов предложил: он напишет портрет Жуковского. Когда работа будет завершена, устроят лотерею, на которой разыграют писанный маслом портрет, Жуковский согласился позировать знаменитому волшебнику красок, и работа началась. Брюллов в то время был занят другими работами, но отложил их. Писатель терпеливо высиживал перед очень требовательным художником. И вот наконец пришёл день, когда был сделан последний мазок.
Как и было намечено, устроили лотерею. Портрет разыграли. И всё же деньги за него получили не сразу.
В конце концов требуемая Энгельгардтом сумма была ему вручена.
22 апреля 1838 года Шевченко был отпущен жестоким крепостником.
Получив вольную, распрощался Шевченко с ширяевской мастерской и перебрался на Васильевский остров: после хлопот друзей его принимают в Академию художеств.
После того как сбросил с себя Тарас Шевченко рабские путы, всё шире развёртывается в нём поэтический талант, всё чаще, откладывая кисть живописца, берётся он за перо. За годы жизни на Васильевском острове он написал свою знаменитую поэму «Катерина», посвятив её поэту Жуковскому в память о 22 апреля 1838 года, когда Тарас был вызволен из крепостного рабства.
Тарас ещё учился в Академии, когда в 1840 году друзья помогли ему выпустить первый сборник стихотворений. Небольшая книга (всего из восьми произведении), на заглавном листе которой оттиснуто название — «Кобзарь».
Почему так назвал свой первый сборник поэт Шевченко? Кобзарями на Украине называли народных странствующих певцов-музыкантов, которые ходили из села в село и под звуки старинного инструмента и пели свои песни. Чаще всего пели кобзари о горькой доле народной, напоминали о различных исторических событиях из жизни народа… Шевченко назвал свой сборник «Кобзарём», так как и его стихи перекликались с теми горькими песнями. Впоследствии народ прозвал и самого Шевченко великим кобзарём.
После окончания Академии Шевченко навестил родную Украину. Жандармы выследили тайное общество, и большинство его членов было арестовано. Схвачен был под Киевом на переправе через Днепр и Тарас Григорьевич. Его доставили в Петербург. Это было печально знаменитое Третье отделение.
Вскоре последовал приговор:
«Художника Шевченко за сочинение возмутительных и в высшей степени дерзких стихотворений… определить рядовым в Оренбургский отдельный корпус…»
Показали этот приговор императору Николаю I. Внимательно прочитал его царь и остался недоволен. Взял перо и сделал страшную для художника и поэта приписку: «Под строжайший надзор и с запрещением писать и рисовать».
Десять лет страдал Шевченко в далёких оренбургских степях за Каспийским морем на пустынном, диком полуострове Мангышлак. Претерпел много издевательств от жестоких начальников. Но, несмотря на царский запрет, не молчал рядовой Шевченко. Украдкой он продолжал сочинять стихи, делать зарисовки… Десять лет чудовищной жестокой солдатчины! Будучи на воле, за эти годы он подарил бы нам много своих чудесных творений.
И лишь когда умер Николай I, возвратился поэт на берега Невы. Вскоре его вновь приняла под свои своды Академия художеств.
25 февраля (9 марта) 1861 года был день рождения великого кобзаря. Ему исполнилось всего лишь сорок семь лет. А на следующий день его не стало.
Хоронили Тараса Шевченко на Смоленском кладбище. Огромное количество петербуржцев провожало Шевченко в последний путь. Вначале предполагали везти гроб на погребальной колеснице, но люди подняли его на плечи и несли до самой могилы.
И всё же это был не последний путь великого Тараса. Среди многих его стихотворений есть одно под заголовком «Завещание», в нём кобзарь просит:
Как умру, похоронитеНа Украйне милой, Посреди широкой степи,Выройте могилу, Чтоб лежать мне на курганеНад рекой могучей,Чтобы слышать, как бушуетСтарый Днепр под кручей…
Это завещание решено было выполнить. Пятьдесят восемь дней хранила петербургская земля прах знаменитого певца свободы. После этого гроб выкопали и положили в другой — свинцовый. И вот снова огромные толпы народа провожают на сей раз действительно в последний путь Тараса на Украину.
По железной дороге довезли прах кобзаря до Москвы. А уже оттуда потянулись траурные дроги к родной Украине. Пересекли её границу, и простые люди выпрягли лошадей, а сами повезли гроб кобзаря к его последнему пристанищу. Прах великого свободолюбца приняла украинская земля на берегу Днепра.
Иван Халтурин
Две судьбы: Айра Олдридж и Тарас Шевченко
Тарас Шевченко появился на свет в семье крепостного крестьянина и с самого рождения был рабом помещика Энгельгардта, его собственностью.
Тарасу было девять лет, когда умерла его мать, а на двенадцатом году он остался круглым сиротой. В отцовском доме было бедно и голодно, и мачеха была рада, когда мальчик поступил к дьячку учеником и даровым работником.
Маленький Тарас таскал воду, рубил дрова, топил печи, ходил за коровой, а за это дьячок обучал его грамоте. Скоро мальчик научился читать и читал так внятно и выразительно, что его стали звать читать псалтырь над покойниками. За это ему давали кусок хлеба и деньги.
С малых лет у Тараса была страсть к рисованию. Он рисовал углём на стенах, на обрывках бумаги, случайно попавших ему в руки, срисовывал картинки, которые ему удавалось найти. Дьячок, учитель Тараса, был горьким пьяницей и жестоко избивал своих учеников. Тарас не выдержал и убежал. Ему пришлось вернуться домой, и он нанялся в пастухи. Но любовь к рисованию и тут становилась ему помехой: овцы и свиньи, которых он пас, разбегались, пока пастух, забыв обо всём на свете, с увлечением перерисовывал лубочную картинку. Он хотел поучиться у маляров в соседних сёлах, которые расписывали церкви, но он был уже подростком, и требовалось разрешение помещика.
Однажды управляющий имением, поговорив со смышлёным мальчиком, взял его в помещичий дом поварёнком, а потом отправил его в город Вильно — к сыну помещика. В списке дворовых против фамилии Шевченко появилась пометка управляющего: «Годен в комнатные живописцы». Его молодой барин, царский офицер, не нуждался в живописцах и определил Тараса своим «казачком». «Казачок» должен был сидеть в передней и по первому зову молча исполнять все барские приказания.
Теперь даже бедная деревенская жизнь, в которой так мало было радостей, показалась Тарасу вольной. Единственным утешением было для него, когда удавалось украдкой рисовать, но и за это приходилось ему расплачиваться иногда даже своей спиной.
Через несколько лет барин Тараса вышел в отставку и переехал в Петербург. Он совершал путешествие в карете. Тараса вместе с другими дворовыми перегоняли в столицу пешком, как стадо скота.
В Петербурге Шевченко стал просить барина отпустить его учиться живописи. На этот раз Энгельгардт сообразил, что иметь своего крепостного художника выгоднее, чем просто лакея, и отдал его в ученики к «мастеру живописного цеха» Ширяеву. У этого «мастера» Тарасу учиться было нечему, но он много рисовал и совершенствовался в своем искусстве. Талантливость Шевченко была замечена — о нём рассказали поэту Жуковскому и художникам Венецианову и Брюллову. Судьба крепостного художника их тронула, и они захотели помочь ему — выкупить у помещика.
Карл Брюллов, который был в те годы на высоте своей славы, нарисовал портрет Жуковского. Портрет этот был разыгран в лотерее, вырученные деньги были отданы помещику. Тарас Шевченко стал свободным человеком. Он начал посещать классы Академии художеств и сделался любимым учеником Брюллова.
Скоро он догнал своих товарищей по Академии и получил серебряную медаль за рисунок. Талант, получивший свободу, раскрылся в молодом Шевченко с необычайной силой: он почувствовал в себе не только художника, но и поэта. Он стал писать стихи на родном украинском языке, в его памяти ожили кобзари, ходившие по сёлам его родины и распевавшие думы о прошлом, о вольном казачестве, о тяжёлой крестьянской доле. Уже в 1840 году вышла в свет книга стихов Тараса Шевченко, так и названная им — «Кобзарь».
Он стал в жизни тем, к чему стремился, — художником и народным певцом. Слава пришла к нему. Тогда он вернулся на Украину. Полный надежд и сил, ходил он по родной земле, ездил по городам и сёлам, слушал народные песни, записывал старинные предания, рисовал портреты и картины украинской природы. Сам испытавший на себе всю тяжесть крепостной неволи, он горячо сочувствовал крестьянам и в разговорах с ними смело обличал помещиков и царскую власть.
Рассказывают, что иногда он действовал очень хитроумно: вынимал из кармана одно зерно пшеницы и, положив его на середину стола, говорил, что это царь. Потом он окружал этого «царя» зёрнами, называя их министрами, генералами, губернаторами. Следующий круг зёрен он называл чиновниками, помещиками, вообще господами, и просил хорошенько запомнить их всех. Тогда он доставал из кармана целую горсть пшеницы и высыпал на всю эту «знать», говоря: «А вот это мы — мужики. Ну-ка, отыщите теперь царя, и генерала, и помещика!»
Иной раз он и прямо говорил крестьянам о тех временах, когда и следу панского не останется на Украине. Но это не прошло ему даром. В 1847 году его арестовали вместе с другими членами тайного общества, которое ставило своей целью объединить славянские народы и «искоренить рабство и всякое унижение низших классов». Другие члены общества отделались легко, а Шевченко был отдан в солдаты, и царь Николай I собственноручно написал на приговоре: «Под строжайший надзор, с запрещением писать и рисовать». Его сослали в Оренбургский корпус, и он десять лет жил в ссылке, неся солдатскую службу то в Орской крепости, то в Ново-Петровском укреплении на берегу Каспийского моря. Самым тяжёлым для него было запрещение писать и рисовать, но тайно он продолжал сочинять стихи и зарисовывал людей и новую для него природу.
После смерти Николая I все ждали амнистии для Шевченко. Но понадобилось еще много хлопот и усилий его друзей в Петербурге, чтобы добыть ему свободу.
Весной 1858 года Тарас Шевченко вернулся в Петербург, поселился в Академии художеств, где ему была дана мастерская. Он часто бывал в квартире вице-президента Академии, графа Федора Толстого. Особенно подружился он с двумя его дочерьми. Старшая, пятнадцатилетняя Катя, училась рисовать. Иногда Шевченко являлся к ним после обеда и говорил:
— Серденько моё, берите карандаш и идём скорее!
— Куда, позвольте узнать?
— Да я тут дерево открыл! И какое дерево! Красота! Идём же скорей!
И они шли открывать красоту на Среднем проспекте Васильевского острова и рисовали красивое дерево.
Часто они ходили вместе на набережную Невы любоваться закатом, а иной раз и восходом солнца.
Он рассказывал девочкам про свою Украину, про широкий Днепр, про утопавший в садах Киев, пел им украинские песни.
В начале ноября но Петербургу развесили большие афиши, извещавшие жителей, что в театре-цирке будет выступать в роли Отелло известный актер-трагик Олдридж.
Семья Толстого и многие их знакомые взяли несколько лож рядом и отправились на спектакль. Олдридж имел огромный успех. Игра его произвела на Толстых такое сильное впечатление, что они поехали в гостиницу, где остановился Олдридж, чтобы приветствовать его по возвращении из театра. Скоро Олдридж появился у Толстых и здесь познакомился с Шевченко.
«Он стал почти каждый день бывать у нас,— вспоминает в своих записках старшая дочь Толстого. — Он полюбил нас, и мы не могли не полюбить его. Это был искренний, добрый, доверчивый и любящий человек, по характеру очень похожий на Шевченко, с которым он близко сошёлся».
Всякий раз, входя в квартиру Толстых, Олдридж спрашивал: «А где артист?» — так он называл Шевченко, не умея произнести правильно его имя. «Ох, уж эти мне русские имена!»— смеялся он. Посылали за Тарасом Григорьевичем, и он тотчас являлся. Хотя Шевченко не говорил ни слова по-английски, а Олдридж не знал по-русски, они всё-таки быстро научились понимать друг друга — так выразительны были их лица, жесты, а речь их переводила Катя.
Шевченко решил написать портрет Олдриджа. Актер охотно согласился позировать и стал приходить в мастерскую к Шевченко. И каждый раз туда приходили обе девочки Толстые: ведь переводчица была здесь необходима, а младшая не хотела упустить случая побыть с Олдриджем. Она сразу заявила, что «хотя он и негр, она сейчас же вышла бы за него замуж», и актёр шутя называл её «своей маленькой женой».
Девочки усаживались с ногами на турецкий диван, Олдридж — на стул против Тараса Григорьевича, сеанс начинался. Несколько минут слышался только шорох карандаша по бумаге, но молчание продолжалось недолго. Разве мог живой, темпераментный актёр долго усидеть спокойно на месте! Он начинал шевелиться, смешил девочек, они кричали, чтобы он сидел смирно, а сами не могли удержаться от смеха. Шевченко сердился, прекращал работу. Олдридж мгновенно делал испуганное лицо и снова сидел некоторое время неподвижно.
Вдруг он спрашивал: «А можно петь?»
— А ну его, пусть поёт себе! — отвечал художник.
И вот в мастерской Российской Академии художеств звучала заунывная негритянская народная песня или старинный английский романс, пока внезапно Олдридж не вскакивал с места и не пускался отплясывать джигу посреди мастерской. Карандаш художника, конечно, откладывался в сторону, но Шевченко более уже не сердился: веселье Олдриджа заражало и его. Он тоже принимался петь свои украинские песни и плясал казачка. А угомонившись, оба принимались уже серьёзно разговаривать о разных городах и странах, где побывал Олдридж, о песнях разных народов. Олдриджу так понравилась песня «Во пиру, во беседушке», что он выучил её и, играя в Киеве водевиль, пел её по-русски к общему восторгу.
Несмотря на такие помехи, которые очень затягивали работу художника, портрет был закончен 25 декабря 1858 года. И Шевченко и Олдридж — оба оставили на портрете свою подпись, как бы скрепив этим свою дружбу.
Так жизнь свела в искусстве две разные судьбы двух замечательных людей.
Литература
1. Аренин Э. Пел кобзарь на берегах Невы… К 160-летию со дня рождения Т.Г. Шевченко / Искорка. — 1974. — №3. — С. 20-26.
2. Марголис Ю. Две петербургские истории. К 175-летию со дня рождения Т.Г. Шевченко / Искорка. — 1989.- №4. — С.19-22.
3. Халтурин И. История одного портрета. Две судьбы: Айра Олдридж и Тарас Шевченко / Пионер. — 1964. — №3. — С.45-48.