Воспоминания о дедушке
Рассказы Александра Георгиевича Лисняка разные: смешные, очень весёлые, можно хохотать до упаду, но есть и такие, где царит тихая грусть, где герой размышляет о кровном родстве, духовной близости.
Дедушка… Родной человек. Вот он плотничает, держа в привычном месте ― за ухом ― двухцветный карандаш, похожий на длинный поплавок. Вот отдыхает, положив на колени громоздкие и тёмные, как отроги гор, свои натруженные руки. А вот сажает цветы и делает клумбу…
Каждое воспоминание о дедушке словно подчёркивает одну важную для автора мысль: всему можно научиться с родным по духу человеком. Старик учит внука трудиться, преодолевать неумение и раздражение упорством, собственным примером, утешая и направляя во всех делах, которые вместе затеяны.
В рассказе Мой дедушка внук вспоминает о дедушке с высоты прожитых лет и признаётся, что именно он сформировал его представления о жизни и о себе в мире. Первая работа с плотницким инструментом и оформление клумбы с цветами запомнились потому, что дедушка живёт в ладу с природой, тонко чувствует красоту растений в саду, прелесть летней ночи.
Александр Лисняк
Мой дедушка
Первая работа
Мы с дедушкой плотничали, а теперь сидим, отдыхаем.
От нас крепко пахнет свежей древесиной, к одежде прилипли стружки в сарае их целый ворох, цепких, шуршащих, скрученных в пружины. Пружины эти цепляются за одежду, словно не пуская от верстака, волочатся за нами с дребезжащим шорохом, путаясь, связывая шаги…
Наши пальцы в темных клейких следах.
Чего это? не догадываюсь.
Как же, смола!
Солнечные пятна на скамье, на земле, на наших лицах.
У дедушки за ухом двухцветный карандаш, похожий на длинный поплавок.
Его руки, громоздкие и тёмные, как отроги гор, покоятся на коленях.
Мы чувствуем меж собою такое сродство! Нам сейчас не нужно слов! Шмель очертил нас бархатным кругом и улетел.
Как чудесно было размечать доску, вести карандашом по ней, а не по бумаге! Мягкий грифель половину линии оставлял на жестяном угольнике, и только половину на самой доске. Стараясь, я так сильно надавливал, что линия на доске превращалась в желобок.
Несколько раз я стругнул, рубанок увяз я и не ожидал, что будет так трудно, думал, он заскользит сам собою…
Засмотрелся на дедушку.
У дедушки рубанок стремительно плыл, оставляя за собой шелковистую полосу. А у меня запинался, соскальзывал, вспенивал деревянные ванны, намертво в них врастал, невыносимо!
Сам себе был я противен своим неуменьем до слёз, до мучительного раздражения, до влажной истомы во всём теле, но дедушка направлял мои руки, словно бы легко дополняя их силу, и этим утешал.
Звезда
Нет ничего радостнее для меня, чем с дедушкой сажать цветы, делать клумбу!
Пучки цветов выглядывают из размокших тяжёлых кулёчков.
Вот анютины глазки, говорит дедушка, почти касаясь кулёчка дрожащим пальцем, вот мальвы…
Мальвы? ещё раз переспрашиваю, чтоб еще раз услышать, продлить.
Мальвы! Так и называются… Клумбу какую будем делать многоугольник или звезду?
Звезду, звезду, дедушка!
Похоже, он и сам доволен моим выбором. Улыбается про себя.
Вбиваем в землю колышки, доски располагаем в виде пятиконечной звезды.
Носим землю на носилках, высыпаем в форму.
Пока дедушка перекуривает, насыпанная земля осыхает, и вот уже вся она словно подёрнулась пеплом.
Как приятно разминать комья, крохкие, точно халва! Из круглой дыры, ухватив за розовый хвостик, вытягиваю червя. Поддаётся он только, когда ком вот-вот развалится.
Ты б лучше ветку спилить помог! А то, видишь, цветы она затенять будет! Нашёл себе игрушку!
Я смущаюсь, отбрасываю червя, иду за стремянкой.
Мне жалко живую ветку! А цветы что ж, и так бы выросли.
Так и мне жалко, говорит дедушка, но уж раз мы клумбу затеяли, ей солнце нужно. В тени цветам гибель.
Ветка длинная, густая, толщиной с дедушкину руку. Пила вязнет в сыром дереве, опилки покрывают взрыхлённую землю созвездиями, туманностями…
Ветка отпадает, и земля напитывается солнцем.
Растения
В сумерках дедушка сидит на балконе тихий, как растение, и смотрит в сад.
Сама дедушкина комната как бы продолжение сада. Он всё время среди растений. Он любит и бережёт красоту их молчаливой жизни.
Не только балкон, но и стены комнаты оплетены вьюнками, неслышно трубят их белые и голубые трубы, извилистые побеги протянуты к потолку так, что виден от начала весь их поиск с его изгибами и уклонениями. А в баночках повсюду отмокают пёстрые бобы, готовясь уйти в рост.
Из кадки у изголовья кровати растёт густое тропическое дерево. С него свисают оранжевые плоды и дедушкины карманные часы.
В сумерках дедушка неподвижно сидит на балконе и постепенно исчезает, сливаясь с высокими деревьями сада, но внезапно в руках у него трескучей вспышкой расцветает колышущийся лучистый цветок, и на какое-то мгновенье он словно повисает в первой темноте, высвеченный зыбким ручным огнём.
А затем мне снова видны лишь силуэты растений.
Ночь
Луна светила в глаза. Окно было открыто в сад.
Приходя в себя от сна, я услышал далёкий звук поезда, вздохнул. Встал, прошёл босиком к окну, высунулся в манящую, влажную, смутно мерцающую неподвижность ночи. Дождь иссяк. Я засыпал в сумерках под нарастающий его шум, словно в поезде уносился куда-то…
Что ещё почитать:
А. Лисняк. Шаровая молния (Летняя страничка) Грозы и ливни
А. Лисняк. Велосипед и всё лучшее (Весенняя страничка) Надо правильно шутить
А. Лисняк. Как я хотел влюбиться (Книги о школе) Когда мы влюблены…